Вдруг один самый быстрый снегирь нырнул в пушистый сугроб, тут же выскочил из него, взлетев на ветку, взъерошенный, помахал крыльями, стряхивая последние снежинки, и опять скрылся в снежном сугробе. Мгновение – он уже на ветке у ярких ягод. За ним другой вспорхнул с ветки и скрылся в сугробе. И теперь почти все снегири ныряли один за другим в сугроб, тут же выныривая, как из воды, и быстро взлетая на ветки к ягодам. Казалось, птицы купались в чистом мягком снеге, и это им очень уж нравилось. Но секрет скоро открылся: кусочки варёного сала заранее для птиц были спрятаны под кустом отцом. Красивые алые птицы лакомились ягодой, перелетая с ветки на ветку, громко щебетали, споря на своём птичьем языке о чём-то, веселясь, ныряли вниз головой в мягкий белый сугроб за редкими кусочками сала.

Маленькая сестра, которая стояла рядом, не выдержала, подбежала к кусту, звонко захлопала в ладоши, как и они, защебетала, запрыгала от радости, и стайку будто ветром сдуло с калины. Обнимая сестру и успокаивая, я спешила сделать интересные снимки. Испуганные птахи всё кружили над кустом, над нашими головами, не улетали и опять дружно расселись на ветках поближе к сладким ягодам. Вдруг весёлая стайка снегирей дружно вспорхнула и также неожиданно, как первые снегири, скрылась, будто растаяла в морозной мгле.

Наш большой куст калины остался одиноко стоять с расклёванными красными ягодами, сломанными кое-где ветками, но ещё с неплохим на нём запасом ягод. А под кустом на белоснежной зимней скатерти красовался ковёр из остатков сытного их обеда – это густо разбросанные красные косточки ягод, которые ярко светились и сияли огнями по вечерам. Птичий пир удался на славу, улыбался папа.

Февральские морозы в этом году держались весь месяц, и снегири посещали калину почти ежедневно, они прилетали обычно до обеда, всегда до перехода солнца в зенит. Так было пока куст калины не опустел. Грустно было теперь смотреть на любимый куст калины – растрёпанные ягоды, пожухлая листва, сломанные веточки и ярко-красное покрывало под кустом на снегу – это всё осталось от обильной роскоши осенних сладковатых, чуть с горчинкой ягод калины. Радовало, что кормились здесь ягодой алые снегири, да и другие пернатые прилетали, а не почернели ягоды от зимнего одиночества.

Пришло время уезжать и мне. Недалеко, за деревней, которую я обычно проезжала по дороге, была удивительная полянка, где я тоже видела зимних алых красавцев. Тогда немного свернув с дороги, я останавливала машину и пешком шла к ней, чтобы не спугнуть птиц. Между трёх неказистых сосен на пригорке была полянка, слишком неприветливо выглядела она. Здесь в любое время года дули порывистые ветра – сухие знойные летом, обжигающие холодные зимой. Но жители деревни не оставляли полянку без присмотра. Чем-то она была интересна людям, а может, жители были рачительными к земле и берегли каждый клочок. Зимой они выставляли здесь специальные деревянные ограждения для задержки снега. Высаживали поблизости саженцы деревьев почти каждую весну, но они не приживались. По весне они засевали поляну рожью, пшеницей или кормовыми травами. Тогда меня радовала полянка то своим зелёным ковром, то спелыми колосками с голубыми васильками среди редких зрелых колосьев. И круглый год на пригорок к полянке слетались на подкормку самые разные пернатые. Зимой холодный резкий ветер сметал снег с поляны и собирал вдали от неё большие снежные сугробы, оставляя лишь тонкий слой снежного покрова. Одиноко качались ветки прошлогодних трав, остатки колосьев, полные семян. Но в студёные зимние дни полянка и подкармливала прилетающих к ней птиц, но особенно здесь любили кормиться алые снегири.