Соскучились в Израильской жаре по родной природе северного края. Знакомые посоветовали посетить Алгонкин парк – всего 4 часа езды от Торонто, и ты один на один с нетронутой природой лесного края.

Мы с сынишкой изучили карту – куда податься – ведь парк большой – множество озер и несколько рек.

Выбрали район реки Петавава. Это что у границы с Квебеком – самая удаленная северо-восточная часть парка. Наш излюбленный сезон для отдыха – конец Августа. Меньше комаров и больше грибов. Рыбалка тоже к началу сентября неплохая. Мы стали бывать там каждый год и в конце концов решились ехать на три недели.

Вот едем по гравийной дороге в глубь парка. Вдруг видим: какое-то животное переходит дорогу, так-это важно, не спеша, как бы с чувством собственного достоинства. Остановились, выскочили из машины, бежим к нему – что за диковинный зверь. При ближайшем рассмотрении – оказался дикобраз. Похож на капибару (а капибара похожа на огромную морскую свинку, если кто не знает), но весь в иголках и с хвостом, тоже сплошь усеянным длинными иглами. Животное не убыстрило своего шага, только искоса посмотрело на нас – мол, советую не приближаться. Скрылось в кустах – мы едем дальше.

Приехали до стартового места нашего маршрута к вечеру. Запарковались и вышли к озеру. Оно было довольно болотистое и тучи комаров накинулись на нас, хотя сезон их пиковой активности давно прошел. Быстренько обрызгали друг друга спреем – и они сразу отпрянули – а мы остались в атмосфере этого не слишком приятного химического запаха…

Укладываем вещи, удочки в наше каноэ и отчаливаем. Маршрут выбрали не из легких: 4 портажа – то есть переноса нашего каноэ с одного озера на другое. Один из портажей довольно длинный – более 2-х километров по пересеченной местности, а ведь и рюкзаки, и удочки – за один раз не ухватишь, приходится делать несколько переходов. Но в нашем распоряжении 3 недели – длинный отпуск по Канадским понятиям, и первую неделю мы решили провести на ближайшем озере – там отличная полянка для лагеря. А погода стояла славная – солнечно, тепло, даже жарко. Первое, что заметили, расставляя палатку – какие-то белые шарики под кустами – точь – в-точь как шарики для настольного тенниса. Я сначала было не обратил на них особого внимания – ну кто-то рассыпал. Но потом до меня дошло – это же черепашьи яйца. Их можно кушать – но мы как-то не решились – а вдруг черепашонок вылезет, будет противно..

Купались, ловили рыбу – черных окуней, варили уху и жарили их на сковородке.

Верх нашей палатки был розового цвета; это усиливало эффект утренней зари. Вся палатка по утрам заливалась розовым сиянием, солнце пригревало, и можно было расстегнуть и откинуть спальник. Даник еще сладко спал, а я брал книжку и читал… Я мысленно желал чтобы сынишка спал подольше – хотел растянуть это удовольствие, насколько возможно. Но, как только чувствовал, что он просыпается – выскакивал из палатки – и за работу: разжигал керогаз и варил наш традиционный завтрак – овсянку.

Ночи были тихие, слышно только шорох каких-то грызунов, наверно полевых мышей. Но вот один раз я проснулся ночью (а сон у меня с детства был чуткий) от необычных звуков: чье-то тяжелое дыхание, пофыркивание и шаги слышались прямо у моего уха – просто рядом, но по другую сторону палатки. Я замер, как бы оцепенел от страха в своем спальном мешке. Выглянуть из платки не решался. Лось, может быть? Я старался успокоить себя – это, верно, лось. Животное потопталось около палатки и, наконец, удалилось. Утром, по следам на примятой траве понял что это был медведь. Да и что лосю было делать у палатки? Их не привлекают кулинарные запахи. Впоследствии я понял что сделал правильный выбор, оставшись в спальном мешке. Медведь мог испугаться, увидев меня, вылезающим из палатки. А испуганный мишка или убежит или атакует – как ему подскажет его звериный инстинкт самозащиты.