Итак, если клест и не является особенно полезной для леса птицей, то и вредной, конечно, его также нельзя считать, тем более что ведь стоят же чего-нибудь красота и милый нрав этой птицы и то обстоятельство, что клесты так мило украшают и оживляют лес именно в то время, когда он лишен почти всякого другого оживления.
Поэтому, читатель, смело примите прекрасную Христову птицу под ваше покровительство.
Снегирь[75]
(рис. V)
Зима. Все уснуло покоем могильным,Все поле закрыто под снегом обильным,И голые ветки осин и березСтоят неподвижно, без жизни, без шума,Как будто томит их какая-то дума,Как будто бы полны таинственных грез…Дм. Чертков
Как синица появляется около человеческих жилищ вместе с первыми осенними туманами, так красногрудый снегирь является спутником бабушки-зимы и снега: недаром же он и назван снегирем[76]. Как стала на Матрену (9 ноября) зима на ноги, запушила землю белым снегом – снегурки тут как тут – на рябине, под окошком. А как начала Евдокия (1 марта) весну снаряжать, да почернела дорога – только их и видели: запрыгали по двору овсяночки-золотняночки, зазвенела по поднебесью песня жаворонка, а красногрудых зимних гостей и след простыл! В детстве, бывало, сидишь у окошка за учебным столом, твердишь заданный урок да все поглядываешь на сиреневые кусты, запушенные выпавшим за ночь первым снегом – не покажутся ли красногрудые гости. Показались – так сердце и запрыгало!
Ждешь не дождешься конца урока, чтобы бежать на кухню – мастерить с кучером Иваном силки… А наутро уже красуется в клетке свежепойманный толстоносый красавец. Глаз с него не сводишь, не налюбуешься…
Нужно ли описывать наружность снегиря? Кто его не знает? Кто не видал этой пухленькой красногрудой птички, с белым как снег надхвостьем, голубовато-серой спинкой и черными с синим отливом головой, крыльями и хвостом? Если кому, может быть, и не приводилось видеть снегиря на воле, то уж, вероятно, случалось любоваться этой красивой птичкой в клетке или, по крайней мере, на раскрашенной картинке.
Стайка снегирей-самцов на запушенном снегом или обындевелом дереве, освещенная розоватыми лучами зимнего солнца, представляет собой поистине восхитительное зрелище. Самочки-снегурки далеко не так красивы, потому что снизу они не красные, а темно-серые. То же и у молодых снегирей до одного года; кроме того, у них и головка не черная, а буровато-серая.
Голос снегиря далеко не соответствует его прекрасной наружности. Чаще всего эта птица издает однообразный, довольно тихий свист мягкого флейтового звука – «фю, фю». Свист этот имеет какой-то особенный, грустный, но вместе с тем чрезвычайно приятный, ласкающий ухо оттенок. Этим свистом снегирь подманивает к себе своих детей или других товарищей-снегирей, предостерегает их о грозящей опасности, выражает жалобу о потерянном друге и тому подобное. То или другое значение этого свиста всегда бывает правильно понято другими снегирями, что указывает на замечательную приспособленность птичьего уха различать тончайшие звуковые оттенки, для человеческого уха почти неуловимые.
Очень негромкая и более чем скромная песня снегиря состоит из тех же грустных, иногда слегка картавых, свистов, перемежающихся с совсем немузыкальными скрипом, напоминающим скрип колеса немазаной телеги. Но, несмотря на свою неказистость, снегуркина песня имеет, однако, свою прелесть, особенно если она поется на свободе, среди природы, например, в один из тех прекрасных, полутеплых дней, какие бывают у нас иногда во второй половине февраля, – в те дни, когда в воздухе уже чувствуется нежное, хотя еще и очень слабое, дыхание приближающейся весны. Выйдешь на минутку на пригретое солнцем крыльцо – подышать свежим воздухом, и вдруг донесется до слуха тихое пение снегиря, неподвижно сидящего, нахохлившись, на ветке недалекой рябины, – так хорошо и приятно станет на душе…