Но жизнь иногда любит подстраивать нам шутки. В кают-компании было два стола: один тут же, справа у входа, второй – чуть дальше, у бортовой переборки с иллюминаторами. Можно было устроиться за ближним столом, тем более что его законное место было именно здесь (в кают-компании за каждым закреплено его личное место). Так нет, дёрнула же нелёгкая Чернецкого пойти к дальнему. Он уже почти дошёл, когда почувствовал, что палуба круто и быстро стала подниматься на него – корабль резко положило волной на борт. Такое довольно часто бывает во время шторма. Сергей вытянул руку, стремясь зацепиться за кромку стола, но ноги стали пробуксовывать на линолеуме палубы, которую вестовой утром вымыл недостаточно добросовестно. Чернецкий с чувством обречённости в душе понял, что до стола ему не дойти.

Он так и не смог выгрести, ему не хватило каких-то десяти сантиметров. Ноги на вздыбленной палубе почти одновременно вывернулись назад, Сергей инстинктивно взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, миска с кашей перевернулась вверх дном, каша изящно посыпалась из неё вниз, а он рухнул всей своей военно-морской мощью прямо на эту кашу.

Но это было ещё не всё. Наклонённая на качке палуба и скользкая подстилка в виде риса с тушёнкой привели к весьма предсказуемому эффекту – медленно набирая скорость, старший помощник командира корабля старший лейтенант Чернецкий Сергей Николаевич лёжа поехал из кают-компании в коридор. На каше поехал. Во время движения он рассуждал о предметах весьма различного свойства. Например, о том, что зря он надел сегодня новый, только что пошитый китель, так как именно в этот самый момент данный китель под воздействием рисовой каши с мясом постепенно и неотвратимо превращался из нового уже в ношеный. Также достаточно интересным представлялся вопрос о том, как долго будет ворчать жена, пытаясь отчистить бледно-серые разводы с тёмно-синего флотского сукна форменного обмундирования.

Достаточно плавно преодолев невысокий комингс (порог, по-береговому), старпом на приличной уже скорости выехал в коридор и всеми своими семьюдесятью пятью килограммами массы врезался в закрытую дверь каюты командира корабля, которая была расположена напротив, через коридор от кают-компании. Из-за двери послышался сонный голос командира – капитана 3-го ранга Бори Монахова:

– Да-да, войдите.

Но и это было ещё не всё. Всё наступило тогда, когда Сергей услышал хохот. В начале коридора стояли боцман и гидроакустик; в руках они держали миски с едой, а увиденная картина заставила их захохотать в голос. Затем рядом с ними открылась дверь, и из своей каюты вышел заспанный замполит. Через пять секунд хохотал и он.

Обедал старпом семью минутами позже и уже кашей со значительно меньшим содержанием бульона и мяса, будучи одетым в тельник и куртку от рабочего комбинезона…

Разные происшествия случаются в море. Права пословица: интересно жить в нашем ауле.

В 20 часов заступила очередная вахта. На ГКП поднялся отдохнувший командир, и старпом, честно отстоявший свои 24 часа, получил возможность спуститься вниз. Прежде чем улечься в койку, он по выработавшейся привычке обошёл корабль, проверяя порядок и состояние внутренних помещений. Затем надел альпак (специальная морская куртка с капюшоном), сапоги и вышел на верхнюю палубу. Всё было закреплено, зачехлено, задраено (закрыто), прибрано и уложено. Боцман, дежурные по низам и дозорные своё дело делали исправно – корабль штормовал нормально.

Сергей вернулся в каюту, снял и повесил сушиться мокрое обмундирование. А тут и 21 час подошёл, пора было идти пить вечерний чай. Чай, как всегда в море, накрыт был без особых разносолов: хлеб, масло, немного печенья. Перекусив, старлей со спокойной душой и чистым сердцем отправился спать. В сон провалился сразу же, как в яму; усталость давала себя знать. Хотя камней, казалось бы, и не ворочал.