– Сразу после возвращения у нас расширенный областной актив по этим вопросам. Мне надо подготовиться к докладу.

Весь её внешний вид и тон говорили об одном: она непоколебимо уверена в своём праве делать всё то, что считает необходимым.

После этого собрания наша пятёрка немного погуляла по городу, но настроение было окончательно испорчено, и мы отправились в гостиницу спать, тем более что на улице уже вовсю горели фонари.

Утром намеченная на десять часов утра обзорная экскурсия по городу была отложена на неопределённое время. Нашего руководителя с самого утра срочно вызвали в советское посольство, за ним даже машину прислали, а нам был дан строгий приказ: никуда от гостиницы не уходить. Мы и шатались вокруг да около. Место, с точки зрения гуляния, было так себе – ни магазинов, ни каких-то достопримечательностей в пределах досягаемости не было видно. Но вот машина вернулась назад, из неё вылез шеф. Его лицо было багрового цвета с отчётливыми белыми пятнами, руки дрожали. Он вошёл в гостиницу и молча отправился в свой номер, мы шли следом. Когда все собрались, он показал нам газету, в которой был снимок той самой злополучной церковной книги. Правда, фото было необычным – отчётливо читалось всё то, что так тщательно было замазано: все фамилии, адреса и другая информация.

– Дело скверное, – начал руководитель, – во всех финских газетах такие фотографии опубликованы на первых полосах, в большинстве газет две фотографии – такая и со страницей, залитой чернилами. А уж комментарии такие, что страшно даже сказать. Разговаривал по телефону с Москвой, там рвут и мечут. Просили всем передать: в отношении виновных будут приняты особые меры воздействия.

– Какие? – пискнул кто-то сзади.

– Премию дадут, – пообещал руководитель. – В общем, дел накрутили, без ста грамм не разберёшься. Ладно, поехали. Экскурсовод, небось, совсем заждалась.

В автобусе было непривычно тихо. Все сидели, погрузившись в невесёлые раздумья. Оживление наступило, только когда автобус остановился у большого православного храма.

Там мы увидели очень странную картину. Представьте себе собор (Успения Пресвятой Богородицы, как нам пояснила гид), на ступеньках которого сидели и лежали десятки молодых людей в какой-то несуразной, ранее нами не виданной одежде: джинсах клёш в разноцветных заплатках и такого же типа рваных рубашках, с бусами на шее, но, самое главное – с длинными, давно не мытыми и не чёсаными волосами.

– Это хиппи, – пояснила гид. – Они выбрали русский храм, потому что от лютеранских их гоняют, а здесь у них главная тусовка: видно со всех сторон, и главное – никто не беспокоит.

О хиппи я тогда практически ничего не знал, да и, честно говоря, и сейчас знаю немного. Поэтому залез в «Википедию» и другие подобные источники. Вот краткий «экстракт» этой информации:

Ремарка 19. Хиппи («понимающий, знающий») – философия и субкультура, изначально возникшая в 1960-х в США.

Расцвет движения пришёлся на конец 1960-х – начало 1970-х годов. Первоначально хиппи протестовали против пуританской морали некоторых протестантских церквей, а также пропагандировали стремление вернуться к природной чистоте через любовь и пацифизм. Один из самых известных лозунгов хиппи – «Make love, not war!», что означает: «Занимайтесь любовью, а не войной!».

Первое использование слова «хиппи» зафиксировано в передаче одного из нью-йоркских телеканалов, где этим термином была названа группа молодых людей в майках, джинсах и с длинными волосами, протестующих против вьетнамской войны. Культура хиппи имеет свою символику, признаки принадлежности и атрибуты.