Всё это привело к вполне закономерному результату – весь остаток вечерней программы оказался подёрнут плотным туманом забвения, но на паром никто не опоздал.

Утром на подходе к Турку все собрались на перекус. Вот там, на этом самом завтраке, произошла одна непредвиденная встреча, которая внесла некоторые коррективы в нашу дневную программу. Дело в том, что ещё накануне вечером я на верхней палубе заметил финна, у которого на лацкане пиджака светилась яркая красная капелька – символ донорства. В то время у меня была такая надежда, что я соберу целую коллекцию донорских значков различных стран, а тут вот она, заветная «капелька». Сам я вчера не осмелился подойти к её обладателю, а Вальку было невозможно оторвать от автоматов. Зато ещё вечером, как только до чемодана добрался, достал советскую «капельку» и нацепил её на свою рубашку, причём сделал это безо всякой надежды опять наткнуться на того самого финна.

Но надо же было такому случиться, что на том самом завтраке финн с желанным значком не только нарисовался – он ко мне сам подошёл и на весьма приличном русском языке осведомился, правильно ли он понял, что я добровольно сдаю кровь и именно поэтому ношу такой замечательный значок. Завязался разговор. Вначале я выяснил, что в Финляндии нет, как у нас, платного донорства, просто, если кому-то нужна кровь для переливания, её выделяет государство, но впоследствии бывший больной должен привлечь своих родных, друзей и просто знакомых для возмещения потраченных на него государственных запасов. А вот такой значок дают не просто разовому донору, а активисту движения, и этот значок именной и продаже или обмену не подлежит. Но, если я буду столь любезен, что смогу уступить ему свой значок, он постарается помочь и мне. Какие проблемы-то? Я отцепил «капельку» и тут же отдал её финну.

Он поблагодарил и рассказал, откуда у него такое знание русского языка. Оказывается, у него феноменальные способности к иностранным языкам и он разработал систему их изучения: в течение года учит слова и грамматику по учебникам, затем берёт отпуск и едет в ту страну, где народ говорит на изучаемом языке – вот и всё. Так просто. Русский язык он изучал по такому способу несколько лет назад, и пригодилось.

Подошёл Валентин, я познакомил его с финским донором, и они тут же разговорились о правомочности ввода войск в Чехословакию. Меня эта тема уже довольно-таки утомила, и я собрался пойти погулять по парому, но услышал Валькин вопрос и приостановился. А вопрос-то был с какой-то не совсем понятной мне подковыркой:

– Ну и зачем ты туда-сюда катаешься? Контрабандой, наверное, балуешься?

– Жить-то надо. У меня кафе, пользующееся большой популярностью в Турку, туда знатоки приходят, чтобы понаслаждаться хорошей сигаркой, стаканчиком-другим виски. А где их возьмёшь в Финляндии-то? Вот и приходится раз в неделю на пароме кататься и в беспошлинном магазине отовариваться. Самое трудное – товар через таможню пронести.

– Ну, это-то как раз пустяк, нас-то досматривать не будут. Неси свой товар, поможем!

Через час, когда мы все вышли из парома и расселись по местам, в автобус поднялся наш новый знакомый, который пригласил всех попить чайку в его кафе и немного поговорить на нашем прекрасном, но немного трудном языке.

Никто возражать не стал: в гостиницу ехать было рано, а на экскурсию никогда не поздно, не разбегутся же достопримечательности, пока мы чайку попьём.

Кафе оказалось большим, столиков на двадцать примерно. Вся наша группа без проблем уместилась: сидели и по четверо за столиком, были и пары, а вот наша дружная компания уселась за шестиместный стол. К нам присоединился и хозяин. Завязался разговор, в котором основную роль взял на себя финн. Некоторые его высказывания уже тогда меня удивили и запомнились, а значительно позднее я ещё более осознал, насколько же он был прав. Вот два основополагающих тезиса в его рассуждениях.