Мы были одеты так, как принято в СССР: мужчины в светлых рубашках, светлых же летних брюках и коричневых или чёрных ботинках; девушки – в цветастых платьях приглушённых тонов и светлых босоножках.

Погода стояла прекрасная: было тепло, заходящее солнце, скрываясь за низко расположенными облаками, подсвечивало их в причудливые цвета. Народа на улицах по случаю субботнего вечера было много. Навстречу нам шли группы людей, одетые совершенно непривычно для нас: мужчины носили ярко-красные, розовые или оранжевые рубашки – прямо цыганщина какая-то; а здесь это было, по-видимому, принято, да и модно, наверное, иначе чем объяснить такие яркие мужские одежды. Но чаще всего это относилось к молодёжи. Были и люди, в основном пожилого возраста, одетые поскромнее.

Наша компания не выделялась бы из общей массы, но за нами увязался «доцент». Его чёрный костюм и белая рубашка с галстуком вызывали всеобщий интерес: люди останавливались и даже смотрели нам вслед, и это было, знаете ли, не очень приятно. Мы предложили «доценту» вернуться к гостинице, где мы бы его подождали, пока он не переоденется. Но оказалось, что у него нет ничего взамен – только несколько рубашек, но все они тоже белые.

– Как же так? – спросил Валентин. – На тебе же, дурном, показывали, как не надо в этой стране одеваться. А ты что, глупый, с первого раза не понял? Так второго не будет больше: я напишу, чтобы тебя сделали невыездным. Не ходи больше с нами, не позорь. Мы и так себя не очень ловко чувствуем: они как из магазина, а мы – словно полинявшие какие-то. А тут ещё ты словно пугало огородное бродишь.

Но не выгонишь же человека только за то, что он одет не так, тем более надо чётко соблюдать установку: меньше чем по трое ходить по заграничным улицам нельзя. Так и тащился «доцент» у нас в хвосте, а мы всё шли и шли, запоминая какие-нибудь необычные здания и считая повороты; названия финских улиц нам всё равно были неподвластны.

Удивляло огромное количество пьяных, причём некоторые были в таком состоянии, что просто валялись где-нибудь в укромных уголках, под заборами например.

– В Финляндии, говорят, «сухой» закон. Что-то не заметно. Народ, видать, «не просыхает» от такого «сухого закона», – усмехнулся Валентин и после некоторого раздумья добавил: – А всё говорят – у нас пьют много. На этих посмотрели бы! И что интересно: они, похоже, выпивают индивидуально. Пьяных компаний не видно, поэтому и драки вряд ли случаются. Спокойненько так у них.

В этот момент чисто одетый финн, пытаясь удержаться на ногах, ухватился было за Валькин локоть, но не рассчитал силы и свалился ему прямо под ноги.

– Жаль, Веньку с собой не взяли, – раздался чей-то женский голос. – Он бы нам сейчас политинформацию провёл.

– Да ладно, вернёмся – пусть расскажет, в чём у них тут проблемы-то, – подвёл итог начавшейся было дискуссии Валентин.

Долго мы гуляли в тот вечер по городу, понавидались всякого: и красивых старинных зданий, и современных бетонных коробок, и везде было чисто, всё убрано, во дворах по несколько мусорных баков, порядок полный. Во дворах на специальных площадках – множество машин, среди которых преобладали наши «Волги».

– Поди попробуй у нас «Волгу» купить. ГАЗ план перевыполняет и перевыполняет, а машин нет, все за границу уезжают, – со знанием дела заметила девушка из Горьковского обкома.

В гостиницу вернулись хоть и засветло – в начале августа поздно темнеет, – но очень уставшими. Поэтому решили: Веньку допрашивать с пристрастием будем завтра, а сейчас – ну её, эту Финляндию, спать хочется.