Когда рабы, проработавшие всю ночь, натаскали достаточно деревьев, я отправил их, вооруженных кирками, за камнями. Об отдыхе не могло быть и речи. Только те, кто уже валился с ног, отправлялись в условный лагерь, где под охраной они сбегали от жестокого мира в сон. Охотники отмечали приблизительно, сколько те проспали, и если видели их вставшими, снова под охраной отправляли на рудодобычу. Только несколько раз я прерывал работы, чтобы накормить рабов. К полудню следующего дня я объявил общий привал и, оставив минимум охраны, разрешил всем спать. Всем, кроме себя, накачанного стимуляторами Игоря, Осты и кузнецов.

Чертя на земле схему кузницы с печью-домницей, я требовал, чтобы кузнецы задавали вопросы, если им что-то непонятно. Непонятным оказалось все. И зачем первым делом выплавлять чугунные кубы, из которых не сделать оружия. Пришлось объяснять им, что такое мощный молот, приводимый в действие рычагами. Старик понял, что он облегчит производство ковки, и, покивав, объяснил молодежи и нашему кузнецу чуть ли не на пальцах его преимущество.

К вечеру заложили первую каменную плавильню. Я знал, что камень, использующийся под ковш, долго не протянет, но ничего другого придумать не мог. Посланные за породой, рабы принесли достаточно, чтобы показать процесс. Внутри печи я разжег пламя под и вокруг каменной плиты, и на нее вывалили часть породы. Долго раздували пламя. Я опалил себе и волосы, и ресницы. Без толку промучились почти час. Те крохи, что пожелали превратиться в чугун, меня никак не устраивали.

Тогда помог старик-кузнец. Понявший принцип и увидевший хоть маленький, но результат, он приказал двум рабам вырыть небольшую ямку и, навалив в нее породы, засыпал сверху топливом. Он добился большего. Правда, чистота его железа позабавила Игоря. Оста же смотрел как на чудо, что камень может выпускать из себя «влагу» металла. Он, наверное, подумал, что это под моей божественной волей заплакал камень. От такого жара и я бы заплакал… и даже заорал бы. А мне, бедному, до камня в стойкости ой как далеко.

Добавили еще топлива. Горы дров прогорали почти безрезультатно. Наконец смилостивился Игорь. Этого засранца, оказывается, учили в его десантуре металл добывать, очищать его и превращать в сталь. А он стоял и прикалывался над нами. Добавили ограждение для очага и плавильни, и дело пошло быстрее. Мы уже радовались, когда появился хоть небольшой, но ручеек раскаленного металла. Однако… плита треснула, и пока новую подготовили, мы смогли и выспаться, и напиться с горя.

Утром старик-кузнец предложил модернизацию нашей плавильни. Мы пошли посмотреть. Подача воздуха быстро сооруженными мехами показалась нам несущественным отличием. Но когда снова потек металл в форму в земле, когда первый раз выгребли опустошенную породу и засыпали заново… когда пришлось все тушить, так как первая форма была залита и металл уже тек просто по земле… Тогда мы с Игорем даже заорали от радости. А вроде это мы их учить собрались, как металл добывать…

Вытаскивали остывший куб наковальни для мощного молота впятером. Чуть спины не надорвали. Вытащили и от отвращения скривились. Весь в кавернах и непонятного цвета, металл был нам неприятен. Ну, да нам его не есть. Восстановили форму. Я притащил длинный камень и заложил его в форму, уперев в стенки где-то посередине.

– Это еще зачем? – спросил Игорь.

– Это верхняя часть молота. Подвижная. Если этого не сделать, отверстие для крепления придется сверлить.

– Излучателем бы проплавил.

– А потом каждый раз приезжать, чтобы в новом прессе или молоте дыру делать? Пусть уж лучше пример видят.