Нет, не ностальгия по детству. Сиюминутный порыв.

Он отошёл от окна и сделал несколько шагов к двери. Потом обратно. Кабинет на 48-ом этаже Башни позволял неспешную прогулку по квадрату.

В соседней комнате, размером поменьше, стояли беговая дорожка, многофункциональный тренажер для силовой нагрузки, шкаф с комплектами рубашек и галстуков, диван для отдыха и холодильник. Там же – дверь в душевую с видом на столицу. Здесь спокойно можно жить. Но Роман Викторович давно пришёл к выводу, что как язык клеится к морозному железу, так и он приклеен к работе вне зависимости от геолокации.

Именно поэтому настоящий дом обязателен – как минимум, для смены внешней обстановки.

Он взял со стола тонкий проспект – ежемесячный обзор аналитиков.

«Динамика цен производителей зерна с начала сезона отражает изменения валовых сборов и мировых цен на зерно по сравнению с прошлым сезоном. После сезонного снижения в июле – августе цены на продовольственную пшеницу и в меньшей степени на ячмень начали постепенно укрепляться. Цены кукурузы с 1 сентября по начало ноября упали, но в дальнейшем начали рост. Стоимость пшеницы и ячменя к началу февраля ниже, чем годом ранее, на фоне снижения экспорта и мировых цен; стоимость кукурузы превышает уровень прошлого года из-за заметного роста экспорта; цена гречихи выросла по причине снижения урожая».

В прошлом году до рекорда не дотянули: озимые частично гибли в зимний и ранний весенний периоды, посевные кое-где начались с опозданием, часть урожая страдала от засушливого лета, да и последствия карантина все еще давали о себе знать. И всё же объёмы производства вселяли уверенность.

«С 31 января по 6 февраля экспорт злаков составил 423,9 тыс. т (-4,1 % к уровню предыдущей недели и – 25,4 % к среднему показателю за четыре недели), в том числе пшеницы – 367,0 тыс. т (+16,6 %; -23,1 %), кукурузы – 42,4 тыс. т (+3,4 %; -25,8 %), ячменя – 6,2 тыс. т (-93,2 %; -92,7 %)».

Российское зерно в этом сезоне шло в Турцию и Египет. И там, и там Роман Викторович бывал не раз, лично изучая рынки сбыта и потенциальных партнёров – хитрых, переменчивых, многословных.

«В феврале давление на цены пшеницы продолжит оказывать поступление на рынок пшеницы и ячменя нового урожая из Аргентины и Австралии. Негативным внешним фактором, который окажет давление на цены сырьевых товаров целом и зерна в частности, будет сохраняющийся риск распространения вирусов в Китае и странах Юго-Восточной Азии. Этот фактор будет отрицательно влиять на мировую торговлю зерном по крайней мере до лета. После этого можно ожидать быстрого восстановления объемов торговли и укрепления цен».

И Китай, и Юго-Восточную Азию он не любил. Понимал, что это центр притяжения, куда повернули денежные потоки. Но не любил.

Однажды он съездил в Китай, будучи по делам в Гонконге. Тогда он перебрался на пароме в Чжухай, город-миллионник на берегу южно-китайского моря в провинции Гуандун. Ещё 40 лет назад там была деревня в дельте реки Чжуцзян, а сейчас – свободная экономическая зона и муравейник. В небоскрёбах уже царил дух современности, но, спускаясь на землю, возвращался в глубокую провинцию.

Он мало что запомнил из той краткой поездки, кроме аутентичной забегаловки, куда повёл его коллега-китаист.

Кафе было самое что ни есть местное, для своих. Оно представляло собой навес, собранный из подручных материалов, несколько пластиковых столов с клеёнчатыми скатертями, красные пластиковые стулья к ним и кухню, скрытую за хлипкой ширмой. Роман Викторович предпочёл не смотреть в сторону кухни, подозревая, что проверку санэпиднадзора она не выдержит. Но, как ни странно, еда оказалась прекрасной – простой и вкусной, насколько могут быть просты и вкусны непонятные ингредиенты, которые посетитель сам отваривал в кипящем на его столике бульоне.