Эти биографы отмечали двойственность личности и жизненного пути писателя, говорили, что сквозь блестки внешнего успеха Тургенева проступала жизнь противоречивая, странная и не вполне счастливая. Указывали, что было в его судьбе много необычного, ее основные события не вписывались в канву обыкновенной человеческой жизни. Эти выводы меня искренне удивили, как будто жизнь каждого человека, а тем более жизнь великого человека должна подходить под какие-то непонятно кем установленные мерки и не может выходить за общепринятые рамки. Разве была ординарной жизнь и судьба великого Лермонтова? Конечно, нет, но это был избранный им и единственно правильный для него путь. А может быть, напротив, человек, оставивший после себя необыкновенные, сильные, прорывные достижения в литературе или искусстве, и должен прожить необычную жизнь, так как он вынужден пожертвовать многим ради своего призвания. Ведь, живя обычной тривиальной жизнью, погрузившись в рутину, не было бы у него никакой возможности совершить эти великие деяния.

Я не могу не упомянуть с глубоким уважением более поздних известных биографов великого писателя – русского писателя-эмигранта Бориса Зайцева, Анри Труайя (Лева Тарасова), русско-французского писателя, советского литературоведа профессора Юрия Лебедева. Все они в своих монографиях талантливо и детально описали жизнь великого русского писателя, однако не со всеми заключениями и выводами о душевном облике писателя и внутренних мотивах его поступков могла я согласиться.

Я долгое время по крупицам собирала сведения о жизни Ивана Сергеевича Тургенева, читала его дневники и письма, углублялась в воспоминания близких, друзей, соотечественников. Мне хотелось рассмотреть в непосредственной близости уникальную жизнь великого человека, понять его необычную судьбу. И, вникая в отдельные события и вехи его жизненного пути, я мучилась вопросами: «Почему, отчего, зачем?» А позднее старалась отвлечься от мелких деталей, чтобы понять общее.

Вот с такими мыслями и чувствами отправилась я в дальнее плавание – погружение в жизнь великого русского писателя. Все даты в книге приведены по старому юлианскому календарю, который применялся в России до 1918 года. Результаты этих изысканий предлагаю я вниманию моих читателей.

Известно, что темперамент заложен в наших генах, а характер формируется в детские годы. Множество книг и монографий написано о родителях Тургенева, особенно о его деспотичной властной матери. Я не буду повторять все прочитанное, остановлюсь лишь на отдельных фактах из детства Ивана Тургенева, которые несомненно «слепили» характер будущего писателя.

Он был наследником одного из богатейших дворянских семейств в России. По отцу Сергею Тургеневу принадлежал к старинному, но обедневшему дворянскому роду, а мать, урожденная Варвара Лутовинова, была одной из самых богатых помещиц России.

Шестнадцатилетняя Варвара, с которой жестоко обращался отчим, убежала из родительского дома к своему дяде Ивану Ивановичу Лутовинову в село Спасское. Дядя ее принял, и она осталась жить у него. После смерти дяди, в 1813 году, ей досталось всё его состояние. «Ей грозила горькая доля несчастной бесприданницы, – вспоминали соседи по имению, – но волею судьбы Варвара Петровна стала богатейшей невестой края и даже смогла объединить в своих руках наследство многочисленных ветвей своего рода».

Богатство 28‐летней наследницы оказалось поистине огромным. Только в орловских имениях насчитывалось пять тысяч душ крепостных крестьян, а кроме Орловской были деревни ещё и в Калужской, Тульской, Тамбовской, Курской губерниях. Одной серебряной посуды в Спасском было 60 пудов, а скопленного ее дядей капитала – 600 тысяч рублей. Живя долгие годы в обществе старого холостяка, Варвара Петровна невольно усвоила себе некоторые мужские привычки – стрельбу в цель, верховую езду, охоту и игру на бильярде. Все эти занятия она предпочитала традиционным женским привычкам – вышиванию по канве и вязанию бисерных кошельков. И в управлении своими имениями не допускала она никакой женской слабости, а правила подвластным ей крепостным людом твердой жесткой рукой.