–Но вы сохраните мой секрет, дон Гварди?– и пока учитель фехтования наливал ей, и тоже улыбался добавила- Мужчины, особенно те что преследуемы неудачами, бывают так страстны, словно мстят нам женщинам за ветреную девку удачу.

Гварди нахмурился:

–Может быть мне следует всё же вызвать кого-нибудь на дуэль, быть раненным, и тогда вы одарите меня своими ласками?!

–Может быть, но если вы будете желать моей покорности и моего унижения, а не требовать сочувствия к себе.– хитро улыбнулась донья Патриция Чиано.

Из не большой комнаты, находившейся на чердаке, за происходившим внизу через маленькое , у самого пола окошечко, наблюдал человек .Наблюдать согнувшись в три погибели было не удобно, да и видно было только последнюю комнату в анфиладе и немного ту, что была перед ней. Зато было хорошо слышно. А слышно было тишину, и это значило, что всё в порядке. Человек разогнулся. Одет он был в морскую штурманскую куртку и штаны, такие как носили норвежские китобои, был не высок ростом,самым не обыкновенным в его наружности, была большая приплюснутая, словно тыква головой. Это был Жаба. Хозяин Подмостья, или Земтылты, про которую Клаус Бёме говорил Ивану "в каждом городе есть свой двор объедков".Как и когда появился Жаба в городе, никто не помнил. Думали, что лет десять обратно, когда в город хлынули беженцы из взятых русскими войсками Нарвы и Дерпта. Селились они где попало, особенно те что всё потеряли. Селились под стенами, под замковым мостом, строили слободки у валов и насыпей. И вслед за ними появились те кто решил жить за их счёт. Вот тогда-то и заговорили про Жабу, который быстро спустил других, таких же как он, любителей чужого добра, вверх по реке в залив, и стал единовластным хозяином подмостий, подстенков, и слободок за стенами города. Избавится от него можно было только удалив из города беженцев, но этого магистрат сделать не мог. И ратманы решили, что все само собой придёт в порядок. Постепенно беженцы расселялись по другим городам, или как-то устраивались в городе, а мелких воришек из банд Жабы, ловили и вешали на Веселом Лугу, за восточной городской стеной. Но когда войска царя Ивана взяли Полоцк беженцев опять прибавилось, и тут оказалось, что Жаба так укоренился в городском предместье, что удалить его оттуда уже нельзя, что часть городской бедноты на его стороне, так как он иногда проявлял благородство и помогал бедным, и более того пошли слухи, что его услугами пользуются и добропорядочные бюргеры из купцов и ремесленников, и даже городские секретари и ратманы. А после кончины старого обер-бургомистра вообще забыли, что есть такой вот хозяин "двора объедков". И только иногда кто-нибудь из его банд, а может и просто вольный человек на заработках, плясал веселыё танец на лугу за восточной стеной, за воровство или убийство.

В двери постучали. Жаба уселся на скамью-сундук с филенками и ажурным резным узором застеленную тюфяком, и сказал:

–Зайди.

Двери приоткрылись и в проём сунулся по пояс его телохранитель, норвежец :

–Там этот комендант явился -сказал он.

–Ну так пусти! -разозлился Жаба- Я тебе сколько раз говорил, что он имеет особую привилегию…

На этом слове стоявший сзади толкнул норвежца, и тот открыл собой дверь. В комнатку вошёл оберстбург фон Крафт, в кирасе. с очень длинной шпагой на перевязи. в широкой шляпе, которой можно было при необходимости прикрыть лицо.

–Пришлось идти на мост пешком. хотя на лошади было бы предпочтительней. Да и холодно, а мой лохматый зверь, прилёгший отдохнуть в своей берлоге на зиму, совсем истёрся и изодрался, поеденный мелкими лесными грызунами! Не чем старому воину согреть свои раны, хоть зови полкового лекаря да проси залить их кипящим маслом! Ты не хочешь мне помочь, и отловить для меня нового зверя, с хорошей шерстью?– хрипло и громко, почти проорал комендант