Иоанн сходил фигурой и посмотрел на Патриарха, сидевшего напротив с мрачным видом. И, сдержав усмешку, выдал ему:

– Ты чавой-то не в себе! Вон и прыщик на губе! Ой, растратишь ты здоровье в политической борьбе!..

От чего его собеседник и за губу взялся рукой, и как-то напрягся. Даже в чем-то сгорбился, что было не так уж и просто в этом кресле за шахматным столиком. Единственным удобным положением в нем было как раз сидение с прямой спиной, чуть подавшись назад. Чтобы хорошо видеть всю композицию шахматного столика.

– Что случилось? – задал прямой вопрос Иоанн, видя, что его собеседник не спешит начинать явно назревший разговор.

– Сын мой, я не понимаю твоего поступка, оттого и кручинюсь.

– Какого именно?

– Всей этой истории с Константинополем. Признаться, я поначалу даже не поверил. Подумал, что меня разыгрывают.

– Вот удивил так удивил, – покачал головой Иоанн. – От кого, а от тебя я этого никак не ожидал. Ты и не понял? Диво.

– Почему?

– Ну смотри. Папа – он, в сущности, дурак. Он мыслит проблемами Рима. В лучшем случае Италии. Но не видит ничего дальше своего носа, из-за чего католический мир рассыпается. Собственно, он начинает дергаться только тогда, когда ему так или иначе бьют по карману. Да и то – несильно. Он заражен римским недугом. И ведет себя так же, как последние императоры Запада. Видимо, Константин не зря перенес столицу, уходя из Рима. Погибельное место. Но ты-то… ты… Византия не зря считалась самой искушенной и изощренной в интригах во всем мире. А тут такая слепота… куриная…

– То, что Папа тебе не по душе, я понимаю и одобряю. Но причину, побудившую тебя так поступить там, на Дунае, все еще не разумею. Видимо, ты был слишком высокого мнения о моей прозорливости.

– Смотри. Вот Дунай. Кто туда пришел?

– Ты со своей армией и Джем со своей.

– Прекрасно. А где были обещанные Папой другие крестоносцы? Я что-то их там не наблюдал. Да и рыцари Родоса не высадились на материк. Вообще никто никуда не пришел. Кроме меня и Джема. Значит, вместо того, чтобы раздергать армию Османской империи на куски и бить ее по частям, какой-то гадский Папа подсуропил мне ее бить сразу, собранную в единый кулак.

– Ах… ты об этом. Они… хм… не успели.

– О нет. Дело не в том, что кто-то успел, а кто-то нет. А в том, что Папа приложил все усилия к тому, чтобы они были заняты в других местах. Понимаешь? Все усилия. Наверное, только рыцари Родоса были готовы воевать. Но они далеко, и толку с них немного. Да и отвлечь их серьезно от турок нереально. По сути, всех остальных он втравил в войну за французское наследство. За исключением Милана и Неаполя, которых просто притормозил. У короля Неаполя сейчас большие проблемы с подданными по милости Папы, а герцог Милана один никуда не пойдет. Людовико Моро слишком осторожен, чтобы участвовать в таких авантюрах. Да и лично ему это нужно в последнюю очередь.

– Допустим.

– Что значит «допустим»? У тебя есть другое объяснение произошедшего? При этом Джем привел если не все свои войска, то многие. Словно кто-то его подначивал взять еще, взять побольше. Я там даже подумал, что с ним еще мамлюки пришли. Но нет. Оказалось, не они. А вот с южных границ он войска таки снял. Как Джем шел с мамлюками, так и брал с собой всех на борьбу со мной. Поговаривают, что с юга в том войске было больше всего воинов.

– И что? Анатолия богата. Там можно большие армии собирать. В прошлом Василевсы не раз так делали.

– Все так. Первым, если мне не изменяет память, так кто-то поступил во время очередной готской войны. Оставил Балканы на разорение готам, используя Константинополь в качестве щита. Его все равно взять неприятель не смог бы. А сам собрал войска в Малой Азии. Разбил своих восточных недругов. И, вернувшись на запад, душевно наподдал врагам. Так ведь?