– Ты прекрасна, – без тени лукавства произнёс Иоанн и улыбнулся во все свои тридцать два зуба.

– Благодарю, мой король, – чуть потупилась Ядвига… точнее Ева, ведь именно это имя она получила в православии.

Он протянул ей руку и, взяв за ладонь, повёл на выход. В собор.

Кафедральный собор Руси уже успели построить. Коробку. И по такому случаю даже освятили. Однако он всё так же был опутан сетью лесов как снаружи, так и изнутри. Шли отделочные работы.

Вышли они на улицу, ступив на пёструю ковровую дорожку, что вела прямиком к собору. Огромной такой махине, выросшей в центре кремля чуть ли не по мановению волшебной палочки.

Над его сооружением трудились пять сотен опытных итальянских каменщиков при поддержке двух тысяч местных разнорабочих под руководством Аристотеля Фьораванти. Изначально король хотел возвести в здешних реалиях Казанский собор Оренбурга. Тот самый, что строили с 1888 по 1894 год, а сносили коммунисты в 1932–1936 годах, взрывая в несколько этапов. В своё время было сделано достаточно фото и зарисовок этого храма в неовизантийском стиле, так что Иоанну он запомнился. Однако итальянский архитектор эти эскизы творчески переработал. Ведь в чём проблема крестово-купольных храмов, лежащих в основе Казанского собора Оренбурга? Правильно. У них очень низкая удельная вместимость. Именно поэтому Аристотель предложил дополнить его кое-какими элементами.

Сердцем храма стала первоначальная крестово-купольная конструкция, возведённая по эскизам Казанского собора.

Массивная, прочная, высокая.

Сам «крест» поднимался на добрые сорок метров, имея переменную толщину стен и материалы. В основании располагались крупные гранитные блоки из карельской каменоломни. Потом шёл ещё полсотни метров мощный барабан, также слегка сужающийся кверху, причём верхняя его часть была возведена из кирпича с пустотами для облегчения[3].

Поверх барабана размещался массивный купол.

Его Аристотель по совету Иоанна сделал не каменным, а металлическим, применив доселе невиданную в этом мире технологию. Кузнецы выковывали массивные профилированные балки с помощью водяных молотов. Потом их собирали на земле. Проверяли, что всё нормально. Сверлили технологические отверстия. И поднимали наверх, где и собирали, закрепляя на вмурованные в барабан опоры.

А потом к этому каркасу крепили медными заклёпками медные же листы, выколоченные загодя на земле по каркасу и примеренные к нему. Более того, чтобы купол не подтекал, все швы пропаивались твёрдым припоем с применением примитивной ацетиленовой горелки. Причём листы крепились не только с внешней стороны каркаса, но и с внутренней, а на них изнутри были декоративные тонкие листы.

Таким образом в этом соборе была впервые реализована конструкция, которую придумали только в конце XIX века и применили при возведении статуи Свободы в Нью-Йорке. Не потому, что раньше не могли. Нет. Просто придумали, когда придумалось. Иоанн же о таком приёме знал и задействовал, радикально облегчив задачи по изготовлению купола.

Это было ядро и сердце храма. От него строго на запад отходила базилика в три нефа. Причём центральный неф был вдвое выше боковых. Получалась большая такая и вместительная конструкция, оформленная как удлинение одной из «лап» крестово-купольной конструкции.

Тут Аристотель применил хорошо отработанные приёмы каркасной готической архитектуры, но не изолированно, а сочетая с предложенным Иоанном приёмом дифференциации материалов, ставя у земли гранит, а под потолком – кирпич с пустотами. Крышу, кстати, он перекрывал без дерева, повторяя приём построения купола. Благо, что профилированные в двутавр кованые пруты позволяли набирать достаточно прочную конструкцию. А высота центрального нефа давала возможность иметь большую крутизну скатов крыши, что, в свою очередь, делало перекрытия крыши довольно ажурными.