Схватки начались в конце июня. Будущий отец мучился в коридоре. За дверьми было тихо. Анастасия не кричала, она трудилась. На свет появился крупный мальчик.

– Настя, мужа звать?

После трех принятых родов Прасковья общалась с царицей без церемоний.

– Да. Он там с ума сходит, наверное. Только причешусь. И дайте, чем лицо обтереть. Испугается.

– Ого, четыре двести и пятьдесят два сантиметра, – прокомментировала повитуха и передала малыша в руки детскому лекарю, своему мужу.

– Трофим, ну что? Можно?

– Да, мальчик готов, – крошечного сморщенного царевича уже обтерли и вернули на грудь к матери.

Симеон влетел в палату.

– Настя, кто? Мальчик? Девочка?

Роженица улыбнулась, откинула простыню и гордо показала младенца:

– Мальчик, Сёмушка. Сын.

Муж плакал от счастья. У него появился наследник. На радостях государь на год снизил ключевую ставку Царского банка. Назвали мальчика в честь деда Дмитрием.

Едва год минул, Анастасия родила второго сына. Как и старший брат, Василий был крупным и сильным. Роды были трудными. Повитуха предупредила высокородную подопечную: ей лучше больше не беременеть.

Симеон вроде бы не замечал, но Анастасия знала: тело необратимо изменилось. Упорства ей было не занимать. Теперь в ежедневном напряженном расписании появились утренняя пробежка, тренажерный зал, массаж, спа, косметолог. При этом она не прекращала следить за новостями и занималась исследованиями истории царской семьи.

В четыре года Дмитрий начал складывать слова из знакомых букв. У каждой вывески в городе царица приказывала остановиться. Сын по буквам читал:

– «М-о-л-о-к-о». «Х-л-е-б». «А-т-е-л-ь-е».

Из-за царских «пит-стопов» столичные жители жаловались на десятибалльные пробки.

Дмитрий к семи годам был серьезен, обязателен, читал и разговаривал на нескольких языках.

В отличие от старшего брата, Василий шалил и убегал от нянек. Было ему лет пять, когда он исчез из палат. На розыск отправились отец, главный воевода, сыщики с собаками.

Поиски шли не первый час, когда Симеон и боярин Морозов зашли в библиотеку. Где-то наверху упала книга, и раздался то ли писк, то ли хрип. Мужчины переглянулись и кинулись на верхнюю галерею. Там лежал Васенька, прижатый тяжелым фолиантом. Видно, ударило его сильно. Мальчик как-то странно икал:

– Ик-ка. Ик-ка.

Отец сгоряча едва не всыпал по первое число, но пожалел мальчишку.

– Ик-ка, ик-ка, – требовал мальчик, но никто не мог его понять.

– Сыночек, Васенька, покажи что хочешь? – просила несчастная мать.

Василий привел Анастасию, отца и нянек в библиотеку и пальцем показал на верхнюю полку, забитую книгами с повторяющимся на корешке словом «Экономика».

Отец смеялся:

– Экономика! Ик-ка – это экономика!

Мальчишка безошибочно распознавал ложь и в три года торговался как опытный купец на ярмарке. Мамкам-нянькам приходилось туго.

Всю зиму газеты и журналы пестрели заявлениями очередного «ясновидца» о грядущем после парада планет конце света. Небесные сферы выстроились в ряд в середине февраля. Нападения на северные города начались ранней весной, больше похожей на разгар зимы. В желтой прессе, как обычно, писали о неведомых монстрах, что исчезают с первым лучом света, о сражающихся с чудовищами гигантских волках, о мужчине и женщине с горящими мечами, о летающем змее. Чем чудовищнее и глупее был рассказ, тем быстрее росли тиражи.

В тридцать шесть Анастасия снова ждала ребенка. В этот раз чувствовала она себя плохо. Сначала ее мучил ранний токсикоз. А потом появилась угроза выкидыша, и акушеры настояли на постельном режиме. Впервые за всю жизнь царица оказалась запертой в четырех стенах. Врачи считали, что шансы выносить ребенка у нее очень малы. Но она упорно настаивала на том, что мальчик должен появиться на свет.