Немного дней спустя царь пожелал говорить со мной секретно и прислал за мной ночью Ближнего боярина; место свидания было далеко, ночь холодная, и я, переменив свое платье на русское, испытал от этого большое неудобство. Я говорил с царем около 3 часов, к утру я был отпущен и возвратился домой, где провел 6 недель, когда снова получил известие от царя, уехавшего на другой день (после свидания) в Слободу, в свой дом отдохновения; по прошествии же 6 недель, что было в начале Апреля, царь возвратился из Слободы и призвал меня к себе. Явившись к нему, я толковал с ним успешно о наших английск. купцах и нашел его столь расположенным к ним, что получил удовлетворение на все просьбы, как относительно больших привилегий, так и др. дел с Ее Корол. Величеством. Отпущенный с полным удовлетворением, я с послом выехал, сел на корабль у св. Николая в конце июня, а в сентябре благополучно прибыл в Англию.

Текст воспроизведен по изданию: Известия англичан о России XVI в. // Чтения в императорском обществе истории и древностей.

Глава двенадцатая. О мерах к обогащению царской казны имуществом подданных

1

Не препятствовать насилиям, поборам и всякого рода взяткам, которым князья, дьяки и другие должностные лица подвергают простой народ в областях, но дозволять им все это до окончания срока их службы, пока они совершенно насытятся; потом поставить их на правеж (или под кнут) за их действия и вымучить из них всю или большую часть добычи (как мед высасывается пчелой), награбленной ими у простого народа, и обратить ее в царскую казну, никогда, впрочем, не возвращая ничего настоящему владельцу, как бы ни была велика или очевидна нанесенная ему обида. Для этой цели чрезвычайно полезны бедные князья и дьяки, посылаемые в области, которые сменяются так часто, именно каждый год, несмотря на то, что как сами по себе, так и по свойствам народа (как было сказано выше) могли бы оставаться долее, не заставляя опасаться никаких нововведений. Действительно, будучи всегда поставляемы вновь над простым народом, они сосут тем охотнее, подобно осам императора Тиверия, которые прилетали всегда свежие на старую рану и с коими он сравнивал, обыкновенно, своих преторов и других областных чиновников.

2

Показывать иногда публичный пример строгости над должностными лицами (грабившими народ), если кто из них особенно сделается известным с худой стороны, дабы могли думать, что царь негодует на притеснения, делаемые народу, и таким образом сваливать всю вину на дурные свойства его чиновников.

Так, между прочим, поступил покойный царь Иван Васильевич с дьяком одной из своих областей, который (кроме многих других поборов и взяток) принял жареного гуся, начиненного деньгами. Его вывели на торговую площадь в Москве, где царь, находясь лично, сам сказал речь: «Вот, добрые люди, те, которые готовы съесть вас, как хлеб, и проч.»; потом спросил у палачей своих, кто из них умеет разрезать гуся, и приказал одному из них сначала отрубить у дьяка ноги по половину икр, потом руки выше локтя (все спрашивая его, вкусно ли гусиное мясо) и, наконец, отсечь голову, дабы он совершенно походил на жареного гуся. Поступок этот мог бы служить достаточным примером правосудия (как понимают правосудие в России), если б не имел в виду хитрую цель прикрыть притеснения, делаемые самим царем.

3

Явно показывать нужду в случае предстоящей новой значительной подати или налога.

Так, теперешний царь, Феодор Иоаннович, поступил по совету некоторых приближенных в начале своего царствования, когда, оставшись весьма богатым (как полагали) после отца, он продал большую часть своего серебра и перелил некоторую часть в деньги, дабы показать, что нуждается в них. Вслед за тем было объявлено о новом налоге.