– Жаль, что нет промеж нас Андрея Аврамьева, – цокнув языком молвил последний.

– О ком это вы? – осведомился московский воевода Иван Дмитриевич Руно.

– Да был в нашей команде один новгородец, просили его с нами пойти к Нижнему, а он к Мурому отправился.

– И давно то было?

– Месяц назад точно будет, – ответил Степан.

– В таком случае, могу сказать вам определённо, – заявил ушкуйникам воевода, – что пока вы с нижегородками по питейным заведениям развлекались, ваш приятель наверняка с татарами в Муроме поединничал. Это доподлинно мне ведомо от человека, который по указу тамошнего воеводы Данилы Дмитриевича Холмского мне и самому государю ту новость доложил.

Поохали вольные люди новгородские на такие известия и вступили в отряд «казаков» (добровольцев), который и был возглавлен Иваном Руно. Оные отправились поначалу в Галич. Там команда пополнилась местными удальцами и пошла далее к Вологде. Вологжане также посодействовали охочими людьми, оружием да провиантом. И тогда всё воинство двинулось на юг, к Вятке. И уж было вятские жители изъявили желание повоевать с татарами, однако прошёл промеж них слушок, якобы казанцы желают напасть на земли вятчан. После этого они сразу поостыли и быстро повернули назад.

** ** ** ** **

Великий князь довольно обстоятельно продумал предстоящую войну с казанцами, поэтому с лёгким сердцем после тщательной подготовки пригласил воеводу Константина Александровича Беззубцева. Последний, как показали позднейшие события, оказался неплохим полководцем.

В ожидании Иван подошёл к окну, подставив лицо ласковым солнечным лучам. Совсем не беспокоили суетные движения слуг в горнице, их перешёптывания и сдержанная брань. Раздумья о важном деле уносили куда-то ввысь. И с этой высоты всё внизу казалось совсем незначительным, мелким и никчемным. Жизнь, а вернее – Господь определил важность этого шага. А вот свершение её Он поручил своему ставленнику на земле.

Воевода ступил через порог княжеской горницы и осторожно кашлянул, извещая государя о своём присутствии. Иван не торопился поворачиваться к вошедшему. Слыхивал от своих сановников, будто вызванный доводился внуком баловня Василия I боярина Фёдора Кошки. Не терпел великий князь любимчиков, от которых можно было ожидать всяческого без утраты с их стороны, однако очень уважал мнение признанных авторитетов в лице своих дедов да прочих предков. А с этими спорить считал бесполезным занятием.

– Проходи, гость желанный, – наконец обратился Иван к приглашённому. – Одно советование утвердил я к действию.

Он внезапно замолчал и выдержал необходимую паузу, давая понять ею, что не только в данной ситуации, но и везде он – главнее всех, а потому и повиновение должно быть непререкаемым.

– Надлежит тебе, моему слуге, отправиться на Казань командовать «судовой ратью».

Великий князь снова замолк, но теперь уже в ожидании обязательного ответа от своего подданного. И он последовал незамедлительно:

– Приказание будет исполнено, государь, – склонил голову Константин Александрович, искоса глянув на Ивана.

Беззубцев вышел из горницы, слышались его решительные и твёрдые шаги.

«Этот действительно выполнит».

Государь решил оставить неизменными прошлогодние намётки казанской войны.

Как и было задумано, удар по Казани должен был наноситься с двух сторон. Иван

Васильевич призвал к походу не только свой «двор» и отряды удельных князей, но также и городское ополчение. Многие города в числе Москвы кроме тверичей и новгородцев обязались выставить своих ратников. Главное войско шло с запада, вниз по Волге. Часть служилых людей наступала с севера, с задней стороны, менее ожидаемой противником. В его состав входили жители Вологды и Устюга, а также часть великокняжеского двора. Это войско государь по совету видного боярства решил поручить одному из многочисленных представителей ярославских князей – Даниилу Васильевичу. Основу «северного» войска составляли устюжане, более других пострадавшие от татарских набегов. Великий князь попросил помощи у вятчан, однако те ответили отказом: