Сначала жил в лесу с отцом.
Отец помёр, один остался,
В деревню звали, не пошёл,
Как рак-отшельник обитался.
Потом замаялся один,
Увёл жену себе отсюда.
Родилась дочь, родился сын,
Но вскоре жёнке стало худо.
Недолго мучилась она,
Не помогли коренья, травы.
Через полгода померла,
А сын тогда ещё был малый.
И дочери всего пять лет
Тогда ещё, наверно, было.
Но Пётр сдюжил – молодец,
Детей поднял и полон силы.
Сейчас они уже ого!
Его повыше ростом стали.
Дочь здорова, а кулаком
Быка, наверное, завалит.
К ней много сваталось парней,
Но быстро все поубежали.
Она обнимет – так ей-ей.
Аж ребра все внутри трещали.
А сын – охотник, весь в отца.
Бьёт белку в глаз, не промахнётся.
Да, вот такая вот семья.
Судьба нас крутит и смеётся.
Я вот про Фёдора, Иван,
Не понял, как так – потеряли.
Он что, был с вами и отстал?
А вы кричали? Вы искали?»
«Да нет, дед, всё совсем не так.
Медведь напал здоровый, злобный.
Он Фёдора и поломал.
Сдавил, сломал, наверно, ребра.
Внутри, похоже, кровь пошла,
Лежал от боли без сознанья.
Похоронили вот вчера,
Жена и сын одни остались».
«Да, это точно уж дела,
Давно такого не слыхали.
Чтоб сам вот так медведь напал.
Его, похоже, кто-то ранил.
Похоже, злой он на людей,
Ведь так медведь не нападает.
Уж я-то знаю, мне поверь,
Конечно, всякое бывает.
Хоть не охотник я, но был
В лесу по молодости долго.
Но, видишь, вот здоров и жив,
Хотя медведей видел много.
Про это расскажу потом,
А ты загадками говоришь.
У Фёдора жена с сынком.
И где они? Секрет откроешь?»
«Ох и хитёр ты, дед Игнат.
Всё норовишь узнать скорее.
Вон там, похоже, красный флаг.
Контора. Так идём быстрее…»
* * *
Зашли в избу. Кто, как, за что.
Всё председателю сказали.
Про то, как семьи мужиков
Как кулаков в тайгу сослали.
И про конвой, и про детей.
Как рыли топором землянки.
Кору как ели, лошадей
И как, собравшись на полянке,
Решили, что пора идти.
Собрали мужиков в бригады.
И в три направили пути.
«Вот вас нашли и очень рады».
«Да, интересные дела, —
Сказал Кузьма, рассказ послушав. —
Тут, видно, нужен комиссар,
Сходи, Игнат, по его душу.
Да, что-то слышал я зимой.
Пропал обоз в лесу с конвоем.
Везли там ссыльных мужиков,
Но я не знал, что их с семьёю.
Да, вишь, какой сейчас закон.
Чуть что не так, и вот сослали.
И это, в общем, повезло,
А то ведь многих расстреляли.»
Тут появился комиссар.
Чубатый, с пухлыми губами.
Зашёл и рядом с ними встал.
Сам в кожане и при нагане.
Взгляд, в общем, как бы и не злой,
Но недоверчивый и колкий.
К Ивану сразу: «Кто такой?
Давай рассказывай всё толком.»
Но тут Кузьма опередил:
«Они из ссыльных, что зимою
Обозом по тайге везли.
Сопровождали их конвоем.
Похоже, сбилися с пути,
Конвой их у реки оставил.
Мол, всё равно им не уйти,
Никто ж не знает наши дали.
Отряд, похоже, поскакал
Искать дорогу к нам, но, видно,
Похоже, снова заплутал,
А вот людей оставил гибнуть.
Сейчас уж ночь, пусть до утра
Поспят и отдохнут с дороги,
А утром всё расскажут нам
Об остальном «лесном народе».
Как отыскать всех остальных
И как их привезти оттуда.
Всё надо сделать до зимы,
Не то им там придется туго.
«И верно, лучше уж с утра
Здесь соберёмся и обсудим», —
Сказал чубатый комиссар. —
«Игнат, ты дай приют уж людям.»
«Конечно, что ж, пойдём ко мне.
Живу один я уж три года.
Жену я схоронил уже,
Сыны умчались на свободу.
Где носит их, не знаю я.
Давно уже вестей не слали.
Корова, куры – вся семья.
И есть кобель по кличке Шарик…»
* * *
«А вот и дом. Ну как? Хорош?
Из кедра строил всё, на совесть.
Он простоит ещё, дай Бог.
А может, баньку мы устроим.
Эй, Шарик, ну-ка перестань.
Облаял, вот и всё, на место.
Свои ребята, так и знай.
Жить будем здесь, все дружно, вместе.
Вы проходите прямо в дом,