– Здесь любовь Первоотца. Он пробудит внутренней свет. – повторила я те слова папы, которые запомнила. Сама не особо понимая, какой свет, но чувствуя, что это ему поможет.

Удивительно… Я никогда не думала об этом дне. Почему именно сейчас, он вспомнился мне, в таких мельчайших подробностях? Чтобы это значило?

Может духи леса хотят мне что-то сказать, предупредить или намекнуть, оживив мои детские воспоминания. Или же это просто моя головешка вынула картинки из прошлого, чтобы отвлечь меня от тяжелых мыслей, про смерть мамы. Ну ладно… Думаю не так важно это сейчас…

Я прижав ладонь к сердцу и затем прислонив к дубу, снова поклонилась и тихо произнесла.

– Прощайте духи леса и могучий дуб… Прощай мама…Я возвращаюсь в отцовский дом..

И ушла без оглядки, чтобы вновь не разреветься.

Я ехала в повозке и смотрела на луга вокруг. Мысленно прощаясь с нашей Липкой, где мы жили с мамой в её последние годы.

С собой из вещей, у меня был только медальон, который она мне подарила и несколько платьев. Отец после крады мамы, сразу уехал. А я захотела остаться здесь ещё на немного, чтобы прийти в себя и потом возвращаться в свой родимый град[6] Светлогорье.

Через месяц спустя Ипафий приехал за мной и Марфой. Отец с братьями гостил у дяди Глеба по делам, поэтому он не смог меня забрать. Но ручался вернуться к моему приезду. В детстве я с братьями хорошо дружила. Говорят, их мама была очень красивая, с чудным характером. Они родили четырёх мальчиков, но вскоре умерла при лихорадке. Отец снова женился на моей маме и родилась я. Моя мама была, тоже красива и всё было вроде хорошо, но когда мне было девять лет в один из вечеров меня позвали в столовую комнату. Там были папа с мамой, дядько Ипафий, жрец Деян. Я помню, что они все были грустны, словно кто-то умер. Не объясняя причин, сказали, что маме придется разъехаться с отцом и вернуться в свой старый дом. Вообщем я рыдала, умоляла, била ногами, чтобы мама не уезжала, мои старания ни к чему не привели. И рано утром (пока все спали) перед маминым отъездам, я залезла в один из её сундуков приготовленных к отъезду и спряталась, прикрывшись платьями. Меня вместе с сундуком погрузили в телегу и обнаружили (точнее я сама вылезла из сундука) когда мы уже были на полпути к Липки. Хоть отец сразу же отправился за мной и дико возмущался, но всё же увидев как я плачу, позволил мне остаться жить с мамой. При условии, что за мной будет присматривать Марфа, чему я была очень рада. С тех и до сих пор, мы жили пока мама не… не сделала что сделала… Опять накатились слёзы. Я их вытерла рукой. Не буду плакать. Теперь мы с тётушкой, возвращаемся назад в мой отцовский дом.

Лошади громко заржали, встав на дыбы, чуть не перевернув телегу на которой мы ехали, что я аж чуть не свалилась с неё. Мы ели успели увернуться от столкновение с неизвестным всадником.

– Э! Э! Ты куда же прешь?! Не видишь чё-ли?! – крикнул Ипафий, резко потянув поводья на себя.

Мужчина ничего не ответил, но замедлив свою лошадь, проскакал мимо нас. За ним шли пять человек в чёрных платьях по колено и таких же штанинах. Они выглядели отстранено, из них так же, никто на нас не обратил внимания, словно мы духи какие-то.

– Что там?! – спросила я.

– Да чё ли?! Люди идут! – помахал головой Ипафий. – Тут недалече их община.

Поклонников нового божества я видела в детстве. Теперь у них уже оказывается община, неподалёку от моей Липки. Хотя на чужеземцев они с виду не похожи и от нас ничем не отличались. Не считая их веры и одеяний. Только один из них, был не типичной внешностью для наших людей. Его кожа была более тёмной и черты лица немного грубоваты в сравнении с нашими мужиками. Про остальных же и не сказать, что они с других земель. Может они… Не успела я продолжить мысль, как один из них сказал что-то своему другу на нашем языке без акцента. Наши они точно. Зачем-то решившие перейти служить другому божеству…