– Не знаю, – не особенно развила ее Маруся. – Ну а ты куда направлялся, пока на нас с медведем не наткнулся?

– Куда глаза глядят, – честно ответил добрый молодец.

– Ух ты! – восхитилась Маруся. – Из дома сбежал?

– Что я, маленький? – фыркнул Иван. – Родители в курсе.

– А, значит, пошел на мир поглядеть?

– Можно и так сказать…

Из леса путешественники вышли, когда день уже стал клониться к вечеру. Из-за приключения с медведем Маруся выбилась из графика: добраться на ночлег до Ближних Далей уже не успевали. Но ведь шли они по нахоженным дорогам, и постоялые дворы на них не такая уж редкость. Одна Маруся не решилась бы в таких останавливаться, но спутник ее небрежно отмахнулся от тревожного лепета девушки и храбро потребовал комнаты для ночлега для себя и сестрицы. Поужинали нянюшкиными запасами: пару ломтей еще не зачерствевшего хлеба намазали сливочным маслом и уложили сверху кусочек ветчины, запив это блюдо вкуснейшим квасом.

– Баранки на завтрак оставим, – решила Маруся. – И молоко мое допьем. А завтра в Ближних Далях еды купим.

– Как скажешь!

Маруся еще попыталась отдать Ивану монеты за снятую для нее комнату, но юноша гневно отмахнулся и, пожелав неожиданной спутнице добрых снов, отправился в свою маленькую опочивальню.

***

Ночь прошла спокойно. А утро застало путешественников уже в пути. Задерживаться на постоялом дворе Маруся с Иваном не стали, разве что чаю выпили, обогатив хозяина на пару монет из кошелька Ивана. Попытка Маруси внести свою лепту в расходы была снова категорически отвергнута.

И вот они вновь шагали по дороге, следуя указательным столбам на перекрестках. Погода была похуже, чем накануне: то и дело на теплое солнце набегали облака, дул холодный ветер, наполненный еще недавним зимним дыханием, заставляя путешественников плотнее кутаться в свои кафтаны и прятать уши в поднятый ворот.

В Ближних Далях задерживаться не стали. Здесь Маруся уже настояла на покупке большого каравая на свои деньги.

– Это нам на сегодня хватит, – сказала она. – К завтрашнему дню дойдем до Ложкино, у меня там тетушка живет.

Иван согласился с планом. Еще утром, у кипящего самовара, он изучил инструкцию, выданную Марусе в дорогу, и в целом одобрил план, внеся незначительные замечания, касавшиеся в основном разума составившей его. Девушка лишь плечами пожала.

– Ну как ты не понимаешь? – недоумевала она. – Это же жена папеньки, мне почти мать. Она лучше знает, что и как. И мне положено почитать и повиноваться. Разве ты не почитаешь родителей своих?

– Почитаю, конечно, – согласился Иван.

– И разве не повинуешься им? – продолжила Маруся.

– Попробуй не повинуйся, – пробурчал юноша, как раз в этот момент посмотревший на указательный столб на очередной развилке, верхушку которого украшал вырезанный из дерева портрет царя Кащея Первого и Единственного.

– Вот, – сказала Маруся. – Не могла я ослушаться, вот и пошла. Разве ты не так поступаешь?

Добрый молодец в задумчивости не ответил. Можно ли считать его поход за неведомой невестой ослушанием родителей, если они сами разрешили ему это сделать? Но обсуждать это с девицей у него не было желания.

– Смотри, – сказала Маруся, – коршун парит.

Она запрокинула голову, и Иван последовал ее примеру. Над ними действительно раскинула крылья хищная птица.