***

Суровее, чем правда скорбной жизни,

Наверно, только лживость очевидца —

В очах виденья на соседской тризне

Желанием крестить и отмолиться.

А далека ли истина иль близко,

Не так уж важно – то удел провидца,

Чья вера, как прилипшая ириска

На нёбе угрожает раствориться.

И пониманье семицветьем призмы

Ума сдвигает склизкие границы

В край лунный, сонный, бледный и капризный,

Чтоб душу научить во тьме сребриться.

***

Поймёшь, когда талант под долг прогнёшь,

Но, как и все, зарёванно и поздно,

Последний грош, окончив тем делёж,

Подкинешь звёздам осознаньем: роздан.

И налегке в замученной строке

Вернёшь словам, украденное ныне,

Чтоб карандаш, как потный штоф в руке,

Бумаге пролил всё, что с нею сгинет.

Сегодняшним зарокам вопреки

Не станешь править, доводя до точки,

Надменно обозвав «черновики»,

Душой заговорённые, листочки.

В них выпуская истину на звук,

Нас причащают в омуте согласья,

Даря покой от смехотворных мук,

Закрыв молчаньем от призыва лазьи.

***

Ты будешь искать глаз моих отраженье

В движении вод, к ним: в стрекозьем скольженье;

Не веря в исход рокового сраженья,

Пройдёшь Рубикон силой воображенья.

Ты будешь искать фраз моих противленье

В томлении брод находя повеленьем;

Не веря, в обход загоняя дробленьем

Любой оборот равнодушно к творенью.

Ты будешь искать дум моих снисхожденье:

Рожденьем надежд, к ним: сомненья вторженьем;

Не веря, угрюм от процесса броженья

Провалишься в трюм, ожидая сожженья.

Закончив искать, ты отдашься виденью,

В котором Парнас вознесёт вдохновеньем

До веры в любовь, к ним: запретом на тленье

Их гладь отразится в словах моей тенью.