– И что? – Николай приготовился слушать дальше.

– Быстродействие этого кислородомера на порядок превышает быстродействие штатного, магнитного кислородомера, а точность и чувствительность – на несколько порядков. Его внедрение могло бы экономить до трёх процентов условного топлива.

– Но я – не автоматчик, к системам регулирования не имею никакого отношения, – начал было Николай, но Захар перебил его:

– Ты прав, системы регулирования – это моё дело, а я хочу предложить тебе разработать датчик кислородомера: во-первых, разобраться в принципе его действия, во-вторых, провести теплофизические исследования его свойств и дать рекомендации по внедрению этих датчиков в теплоэнергетике. Это могло бы быть темой твоей диссертации.

– Ну, хорошо, – Николай почесал затылок и наморщил лоб, – давай попробуем. Что ты можешь мне ещё рассказать по этому поводу?

– Ничего.

– А есть какие-нибудь ссылки на статьи по этой теме?

– У меня нет. – Да… не густо.

Вечером того же дня Николай уже сидел в Научной библиотеке и штудировал всё, что было связано с законом Найквиста. Однако концы с концами не сводились. Уравнение Найквиста не имело никакого отношения к твёрдым электролитам. На следующий день Николай начал «копать» с другого конца. Изучил структуру твёрдых электролитов, ознакомился с работой топливных элементов на их базе и наткнулся на уравнение Нернста, дающее формальное понимание принципа измерения концентрации кислорода. Именно, Нернста! А не Найквиста! Однако физика процесса была ещё не ясна. Тем не менее Николай решился на качественный эксперимент с целью получения ЭДС на примитивной твёрдоэлектролитной ячейке при подаче на её электроды газов с различным содержанием кислорода.

Он познакомил со своим планом Захара. Захар одобрил идею и помог собрать простейшую экспериментальную установку состоящую из муфельной печи, пробирки из стабилизированной двуокиси циркония, баллона с азотом и мультиметра. К дну пробирки с двух сторон прикрепили по проволочному электроду и замкнули цепь на измеритель напряжения. Когда температура печи, а, значит, и ячейки, достигла восьмисот градусов, внутрь ячейки подали азот, и ЭДС скачкообразно достигла одного вольта, но при этом пробирка лопнула, и ЭДС вернулась к нулевому значению. Результат эксперимента был признан, тем не менее, положительным. Захар собрал Научный Совет двух отделений, Физико-технического и Автоматики, на котором Николай рассказал о своих первых изысканиях, а Захар нарисовал радужные перспективы применения нового кислородомера в энергетике. Члены Совета одобрили представленный доклад и предложили Николаю поступить в аспирантуру на тему, которую сформулировали на этом же Совете. Экзамены Николай сдал без всяких проблем, в отличие от Миши Серых, который поступал вместе с ним и который мог завалить специальность, если бы не помощь Николая в то время, когда экзаменатор отлучился минут на пятнадцать. С этого началась их дружба, которая, правда, ограничивалась территорией института. Оба играли за отдел во всех командах. Михаил преуспевал в настольном теннисе и баскетболе, Николай – в футболе и шахматах. В работе они дополняли друг друга: Михаил – умелец, мастер на все руки, Николай – фантазёр, теоретик. Михаил помогал Николаю в изготовлении экспериментальной установки, Николай – в расчётах и осмыслении получаемых результатов. Однако работа Михаила продвигалась не так интенсивно, как у Николая. Приближался срок окончания аспирантуры, а материала для написания диссертации явно не хватало. Установка была собрана, испытана и готова к проведению опытов, желательно круглосуточных, чтобы не терять время на разогрев и на остановку. Людей для такого режима работ не было.