«Несомненно, – утверждал Муссолини в 1912 г. на социалистическом конгрессе в Болонье, – Италия представляет собою страну, где парламентский кретинизм вылился в формы наиболее опасные, наиболее убийственные. Вот почему я абсолютно отрицательно отношусь к идее всеобщего избирательного права».

Французские данные за 1926 год рисуют уже существенно иную картину соотношения итальянцев и французов в Тунисе: 89,216 итальянцев и 71,545 французов.

Хлебные злаки за пятилетие 1903–1913 гг., по данным римского института сельского хозяйства: своей продукции 84,299 тыс. квинталов, ввоз 20,870 тыс. квинталов. В 1924: своей продукции 81,424 тыс. квинталов, ввоз 23,975 тыс. (П. Лященко, «Русское зерновое хозяйство», Москва, 1927).

Война резко отразилась на подъеме металлургической промышленности в Италии; к 1918 году число занятых в ней рабочих дошло до полмиллиона. Вместе с тем война принесла предпринимателям крутое повышение прибыли: до войны дивиденд всегда держался ниже 4 %; в 1917 г. он достигал уже 7,5 %, а в 1919 г., в некоторых предприятиях, поднялся до 10 % (Michels, цит. соч. с. 204–205). При таких условиях, рабочие могли достаточно обоснованно настаивать на своих требованиях.

«Итальянский коммунизм был сумбурней и анархичней русского, – пишет испанский автор Камбо: – у него не было ни программы, ни вождя. Он был не чем иным, как взрывом злобы и пессимизма, без русла и направленности, словно поток лавы или вышедшая из берегов река». Что касается Муссолини, то стиль социалистического миросозерцания его молодости выпукло выражен в следующих его словах: «Социализм – не торговая сделка, не игра политиков, не мечта романтиков, и еще меньше – спорт… Социализм – это нечто жестокое, строгое, нечто сотканное из противоречий и насилия. Он – война; и горе мягкосердечным в этой войне: социализм – это страшное, серьезное и высокое дело». Любопытно сопоставить с этою точкой зрения ленинский взгляд на диктатуру: «Диктатура слово большое, жестокое, кровавое, слово, выражающее беспощадную борьбу не на жизнь, а на смерть двух классов, двух миров, двух всемирно-исторических эпох. Таких слов на ветер бросать нельзя». (Собрание сочинений, т. XVII, 1923).

В своей статье «Фальшивые речи о свободе» (4 ноября 1920 года) Ленин анализировал положение Италии и обосновывал позицию Коминтерна. «Теперь – писал он, – самое необходимое и безусловно необходимое для победы революции в Италии состоит в том, чтобы действительным авангардом революционного пролетариата в Италии сделалась партия вполне коммунистическая, неспособная колебаться и проявить слабость в решительный момент, – партия, которая бы собрала в себе максимальный фанатизм, преданность революции, энергию, беззаветную смелость и решимость. Надо победить в чрезвычайно трудной, тяжелой, несущей великие жертвы борьбе, надо отстоять завоеванную власть в обстановке невероятно обостренных покушений, интриг, сплетен, клевет, внушений, насилий со стороны буржуазии всего мира, в обстановке опаснейших колебаний всякого мелкобуржуазного демократа, всякого туратианца, всякого «центриста», всякого социал-демократа, социалиста, анархиста. В такой момент и в такой обстановке партия должна быть во сто крат тверже, решительнее, смелее, беззаветнее и беспощаднее, чем в обычное или менее трудное время» («Собрание сочинений», т. XVII).

Ленин отмечал это в своей статье против Турати в мае 1920: «Как тупоумно и пошло-буржуазно непонимание революционной роли стихийно разрастающихся стачек!» (т. XVII).