– Эвон! – воскликнул дед Андрей. – Интересное дело, кто ж будет открывать? Его самого тогда выбросит этим воздухом.

– А для этого следует привязаться ремнем к чему-либо. Мой план таков: кто-то один должен вернуться в залу и выманить оттуда болвана. Как только оба окажутся здесь, человек должен быстро спрятаться, а второй, привязанный, нажать пружину.

Все молча смотрели на Меринова. У всех в голове сидел один вопрос: кто будет выманивать идола и кому придется открывать ему дверцу?

– Люк открывать буду я, – поспешил сказать инженер. – Потому что могу разобраться в механике и ничего не перепутаю. А выманивать…

– Рыжего послать! – заявил дед Андрей. – Он кашу заварил – ему и хлебать.

– Я не пойду! – вскрикнул Вавила, сделав испуганное лицо.

– А не пойдешь – тогда полетишь наружу вместе с чудищем.

– Перестаньте, – поморщился Жбанков. – Тут вопрос вот в чем: а пойдет ли истукан за Вавилой? Насколько я сам видел, статуя в свое время проявила интерес к деду Андрею…

– Ох… – обронил дед и тут же умолк.

– Нам нужно торопиться с решением, – напомнил инженер.

– Да чего там! – махнул рукой Степан. – Придумано ловко, значит, должно сработать. Если дед боится – я за него пойду.

– Ну нет! – неожиданно воспротивился дед Андрей. – Обчество решило, что я буду выманивать, поскольку мне сподручнее. А ты, Степа, обожди пока в сторонке.

– Значит, решили? – Инженер в упор поглядел на Жбанкова, прося последнего благословения.

Купец кивнул, испытывая какое-то непонятное беспокойство. И тут понял – выручка! Она осталась в его нумере, в железном ящике! По своему опыту он знал, что, когда начинается такая круговерть, денежки лучше держать при себе. Надежнее.

– Обождите, – сказал он. – Я должен до своего нумера добежать. Деньги там остались да и бумаги. Возьму на себя их от греха… Мало ли что будет.

– А может, не нужно сейчас? – разумно возразил инженер.

– Ничего. Тут совсем рядом по коридору. Я мигом обернусь.

Жбанков свернул в коридор и припустился со всех ног. Шаги гулко отражались от стен, страх нагнетал видения, и в каждой тени мерещилась опасность. Петр Алексеевич нашел свой нумер, захлопнул за собой дверь. Вещи, оставленные им, все так же пребывали на своих местах. Их не касались те страсти и ужасы, что происходили за стенами. Если раньше вещи дарили чувство успокоения и уюта, то теперь они пребывали совершенно безразличными к своему хозяину. И саквояж, и зеркало для бритья, и книги, и чернильный прибор в своем молчании как бы выражали: выпутывайся, дескать, сам, мы тебе теперь не помощники. Ты бегай, рискуй, пугайся, а мы уж здесь полежим, подождем, чем все кончится.

Жбанков, не обращая внимания на тихое предательство вещей, открыл железный ящик, сунул в один сапог пачку денег, в другой – тетрадь с записями. Теперь – обратно.

Он уже не мог полагаться на свой слух, ибо отовсюду ему мерещились умопомрачительные звуки – тум! тум! тумммм! Страх бежал вслед, хватал за пятки, морозил спину дедяным дыханием. Пустой коридор растянулся на целую версту…

Наконец Жбанков оказался среди своих, встал, переводя дыхание.

– Все! Теперь можно начинать.

– Тс-с-с! – предостерег его инженер.

Купец заставил свои уши насторожиться. Тум! тум! тумммм! – услышал он.

– Бродит где-то, – прошептал дед Андрей с суеверным трепетом, – носит его нелегкая.

– Где же Вавила? – забеспокоился Гаврюха. – Уж сколько времени прошло.

– А он-то куда пропал? – удивился купец.

– Неизвестно. Как вы про деньги заговорили, так он тоже засуетился, засобирался.

– Одно слово – бесноватый! – Дед в сердцах сплюнул. – Нашел, понимаешь, время бегать.