Император Александр I повелел за противозаконные поступки генерал-майора Портнягина предать его суду, а начальником Кавказской линии и командующим там войсками назначить бывшего во Владикавказе комендантом генерал-майора Дельпоццо[197].
Пока высочайшее повеление достигло до главнокомандующего, Портнягин успел произвести две экспедиции за Кубанью, разорил несколько аулов и восстановил тем все население. Этим случаем старались воспользоваться турки, распускавшие слухи о близком разрыве с Россиею и приглашавшие закубанцев действовать с ними против врагов магометан. «По всеобщему притом слуху за Кубанью, – писал Ртищев[198], – ожидают в непродолжительном времени прибытия из Константинополя назыря Сеид-Ахмед-эфендия, который будто бы, по уважению к единодушному желанию всех закубанских народов, назначен Портою Оттоманскою главнокомандующим пашою в Анапу».
Ахмед действительно прибыл и стал укреплять Анапу. Он уговорил черкесские племена отправить депутацию в Константинополь с просьбою поддержать их неприязненные действия против России. Порта приняла прибывших весьма благосклонно, но не давала решительного ответа в ожидании, какой оборот примут домогательства ее о возвращении Россией укрепленных пунктов в Закавказье. Чтобы вернее достигнуть желаемого, турецкое правительство вскоре после заключения Бухарестского мира отправило эмиссаров в Мингрелию, Гурию, Абхазию и в Закубанье с поручением склонять население на сторону Турции и объявить ему, что по трактату все эти владения уступлены Порте. Сообщая, что Мингрелия, Гурия, Абхазия и Имеретия с давних пор принадлежат высокой Порте и что Россия не имеет никакого права на эти земли, трапезондский сераскир вызывал в Поти владетелей для совещаний о подданстве султану и о недопущении к себе ни одного русского, «считая себя освобожденными от них»[199].
Получив такое письмо, князь Леван Дадиани представил его Ртищеву и отвечал посланному, что он предпочтет смерть подданству султана. «Скорее подставлю обнаженную выю мою обнаженному мечу, – писал он главнокомандующему[200], – но уже не выйду из рабства обожаемого и августейшего государя. Несколько раз присягал я ангелоподобному российскому императору и как нарушу обещание и клятву мою? Лучше бы было мне не родиться, нежели слышать об этом. Если бы даже он (султан турецкий) наполнил дом мой множеством разнообразной славы, возложил на меня венец и облек в порфиру, то и тогда немыслимо, чтоб я вышел из подданства счастливейшему и непорочному российскому престолу».
Князья Дадиани и Гуриели просили защитить их от притязаний турок, возмущающих их подданных и в особенности абхазцев, среди которых было много сторонников Порты, вследствие кровавой вражды, существовавшей между двумя родными братьями, спорившими за право владения страною. Ртищев приказал усилить сухумский гарнизон одною ротою Белевского полка[201] и тем поддержал владельца Абхазии Сефер-Али-бея, принявшего христианство и названного Георгием Шервашидзе. С своей стороны турки распространяли слух, что Абхазия уступлена Порте, которая утвердила законным владельцем Арслан-бея. В Абхазии произошло волнение, и сторонники враждующих братьев разделились на две партии, причем Порта всеми силами старалась усилить партию Арслана. По ее интригам преданный нам полковник князь Манучар Шервашидзе, зять владетельного князя Мингрельского Левана Дадиани, был убит родным братом, передавшимся на сторону турок. Вслед за этим политическим убийством партия турок, вместе с Арслан-беем, явилась в Абхазию с намерением силою овладеть Сухумом, Редут-Кале и Анаклиею. Расположившись в селении Гудаве, на границе Абхазии с Мингрелиею, турки ожидали прибытия из Поти подкреплений, отправленных на лодках. На требование выйти из наших границ они отвечали, что донесут об этом трапезондскому сераскиру, но сами этого сделать не могут