Константинопольские стены имели в общей сложности 400 (!) башен, надежно защищавших столицу Восточной Римской империи на протяжении многих столетий. Но какой прок был во всех этих мощных укреплениях, если подавляющее большинство 400-тысячного населения столицы отказалось защищать их от всего 20 000 западных «паломников» даже в минуту, казалось бы, величайшей опасности для Ромейской державы?

12 апреля 1204 г. Константинополь, оборонявшийся не столько греками-ромеями, сколько отрядами английских и датских наемников, пизанцами, генуэзцами и другими «латинянами» (от «латинян» же!), был взят крестоносцами штурмом со стороны моря. Узурпатор Алексей V трусливо бежал, бросив столицу и войско. Крайне переменчивые в своих симпатиях «ромеи» тут же короновали вместо него императором Константина Ласкаря (Ласкариса), но последний не отважился продолжать оборону столицы на Босфоре и бежал на галере через Босфор в Никею, правителем которой оставался до 1222 г., стремясь восстановить оттуда Ромейскую державу.

Конечно, в случившейся трагедии во многом была виновата сама Византия. Коварство и корыстолюбие «ромеев», их лукавство, цинизм, вероломство и неразборчивость в средствах, лицемерие и измена слову (причем не только слову, данному «варварам»!) давно вошли в поговорку (как на Западе, так и на Востоке, в том числе и у нас на Руси). С другой стороны, на радость всему мусульманскому миру, одни христиане открыто подняли свой меч на других христиан. «Паломники» с Запада вели себя в завоеванном городе безжалостно и беспощадно. В течение восьми дней и ночей они жгли, разрушали и грабили дворцы и храмы, уникальные произведения античного и раннего христианского искусства. Приходилось с боем брать улицу за улицей. Не давали пощады никому – ни женщинам, ни детям, ни монахам, ни монашкам – и все это во имя и под знаком Креста! По свидетельствам современников, было убито не менее 2000 жителей Константинополя. Греческий историк Никита Хониат писал об этих днях великой скорби:

«Итак, вы – мудрые, честные, правдолюбивые, праведные! Вы – благочестивые, справедливые, более послушные Христу, чем мы – ромеи; вы, взявшие на рамена Его Крест, обетовавшие Ему и Именем Божиим идти походом через христианские земли без пролития крови… Но, устремляя свой взор к Живоносному Гробу Господню, вы свирепствуете против христиан; взяв крест, вы ради горсти злата или серебра бросаете его в навоз! Вы собираете жемчуг и топчете много ценнейшие плоды – своих собратий во Христе!»

Константинопольские храмы были переполнены многочисленными реликвиями, издавна свято почитавшимися всеми христианами как на Западе, так и на Востоке. После завоевания Константинополя крестоносцы превратились в охотников за реликвиями, а Венеция превратилась в крупнейший центр Западной Европы по торговле этим «товаром». Ризницы западных церквей и соборов Италии, Франции и Германии оказались заполнены христианскими святынями из разграбленного Константинополя, без тени смущения, на протяжении столетий демонстрируя христианскому миру награбленные «трофеи». Именно тогда «латинянами» были похищены из Царьграда бронзовая четверка коней работы древнегреческого мастера Лизиппа (увезенная «паломниками» в Венецию) и гробница св. равноапостольного царя Константина Великого, основателя Второго Рима на Босфоре (хранящаяся и доныне в Ватикане).

Вопреки расхожим представлениям, для римского папы Иннокентия III подобное «изменение направления» 4-го Крестового похода, на который им возлагалось столько надежд, было поводом отнюдь не к ликованию, а, напротив, к горькому разочарованию. Во-первых, он, как христианин, был до глубины души возмущен случившимся (даже крестоносцы, участвовавшие по указке венецианцев в захвате принадлежавшего венгерской короне христианского г. Задара, были отлучены папой от церкви!). Во-вторых, он, как государственный деятель, был глубоко озабочен положением Святой земли, лишившейся необходимой военной поддержки. А ведь именно сохранение Святой земли под властью христиан он считал главной задачей всей своей жизни! Правда, папа поначалу приветствовал провозглашение крестоносцами в Константинополе вместо Греческой новой, Латинской, империи, как дальнейшего шага к воссоединению Западной и Восточной ветвей некогда единой христианской церкви. Но, узнав о бесчинствах и злодеяниях крестоносцев, папа вышел из себя. К тому же его постоянно мучило сознание того, что крестовый поход, организация и финансирование которого потребовали лично от папы огромных усилий и средств, не достиг Святой земли, а все сборы и пожертвования на крестовый поход оказались растраченными впустую.