Рассмотрим лишь несколько примеров. Промышленное производство смолы стабильно росло и расширялось в течение всего позднего железного века, при этом продукция шведских лесов пользовалась особым спросом на море, так как смолу использовали для защиты древесины и парусов. Этим ремеслом шведы продолжали заниматься вплоть до XIX века. Аналогичным образом на юге Швеции были найдены шкуры медведей, на которых охотились в далеких северных лесах – шкуры отправляли морским путем вдоль побережья от устьев рек Норрланда. Параллельный обмен связывал звероловов Емтланда на границе Норвегии с покупателями в долинах Швеции. Таким образом, все эти районы служили «отдаленными участками» для земледельческих общин, расположенных на другом конце Скандинавии, такими же, как пастбища домашнего скота, лежащие в нескольких сотнях метров от приусадебных участков.

К отдаленным участкам относились даже районы глубоководного рыбного промысла в Атлантическом океане. Так, кит, забитый в арктических водах близ норвежских Лофотенских островов, мог дать китовый ус, из которого вырезали фигурки для популярной настольной игры хнефатафл, партию которой вы могли выиграть в шведской Уппсале, или пластинки для глажки, на которых какой-нибудь древний датчанин разглаживал свою льняную рубашку. Список подобных товаров постоянно расширяется.

Не все эти процессы и явления были спровоцированы кризисом и его последствиями. Например, охота на лося и северного оленя с помощью ловушек явно активизировалась в V веке еще до того, как поселения начали массово приходить в упадок. Массовая эксплуатация отдаленных земель, начавшая набирать обороты в VI веке, отчасти представляла собой развитие уже существовавших тенденций, хотя, возможно, в новых условиях они развивались намного активнее. Ясно, что по крайней мере с VI века (а возможно, и намного раньше) в Скандинавии существовали торговые связи между крайним севером и югом, между востоком и западом, а также с материковой частью Европы. Но именно расширенное использование внутренних отдаленных участков (в том новом смысле, о котором шла речь выше) приносило торговые изделия (в частности, шкуры и меха) для активного зарубежного обмена и в значительной степени послужило основой расширения мелких королевств.

Таким образом, эксплуатация отдаленных участков с VI века и далее послужила своего рода экспериментальной тренировочной площадкой для широкой коммерческой экспансии эпохи викингов. Разница в том, что в довикингский период товары в основном стекались в Скандинавию, по-видимому через посредников на общей торговой арене в Балтийском море и на его берегах. А в эпоху викингов скандинавы сами отправлялись по суше и по морю за интересующими их иноземными товарами к местам их производства.

С начала VI века и далее мы также можем наблюдать резкий подъем производства железа, которое шло на изготовление оружия, доспехов и корабельных гвоздей. Это не только подтверждает развитие новой экономической инициативы, как в случае с другими товарами, – специфика использования железа указывает на то, что Скандинавия вооружалась.

В этот период крупных изменений Скандинавия вовсе не была отрезана от Европы, и происходящие перемены не ограничивались только Севером. Были налажены активные связи с государствами на территории современной Польши, приграничными районами Германии, Северной Италией, Венгрией и другими странами. Трудно с определенностью утверждать, какой именно характер носили эти связи, однако нет никаких сомнений в том, что мобильные вооруженные отряды неустанно извлекали выгоду из отступления Римской империи. Если в Скандинавии начал складываться «новый Север», то во Франции точно так же с оружием в руках создавали свои королевства Меровинги, чьи устремления простирались вплоть до Южной Германии; по другую сторону Альп, в Италии, власть захватывали лангобарды, а в приграничных районах Дании усиливали свою хватку саксы.