– Ты чего про меня слухи распускаешь?! Что я тебе такого сделала, что ты обо мне гадости говоришь на всех углах?

– Я? Слухи про тебя? Какие? Что я сказала? – у Веры глаза на лоб полезли от такой новости.

Она никогда не распускала слухи ни о ком. В её семье за ябедничество и клевету наказывали. У неё не было такой привычки, подружки всегда делились с ней своими секретиками, зная, что Вера будет о них молчать.

Потом подтянулись другие одноклассницы, но, увидев искреннее изумление в глазах Веры, как-то замешкались и не решились нападать. Сказали только, что это некрасиво – слухи распускать, ведь Люда недавно в этом классе и ещё не привыкла к их школе. Нельзя так с новенькими! Как нельзя с этими новенькими, Вера так и не поняла. Закрыв за девчонками дверь, ошарашенная, пошла делать уроки…

А весной того же учебного года Люда подговорила против Веры своих новых приятелей, которых у неё много стало среди параллели в школе. Сейчас это называется буллинг, а тогда – «забить стрелку». В тот вечер Вера с подругой Ириной шли дворами и наткнулись на ту банду во главе с Людой. Она заорала:

– Вон она, бежим за ней!

И они понеслись. Вера очень испугалась толпы и вообще всегда терпеть не могла конфликты, а тем более в них участвовать. Она не собиралась останавливаться, а Ирина, не знавшая их (она училась в другой школе), сказала:

– Подожди, давай остановимся. Ничего они тебе не сделают! Я с тобой! – и крепко взяла подругу за руку.

Догнали. Окружили. И началось:

– Ты чего, не поняла тогда? Я сказала: слухи про меня не распускать! А ты опять?! – реалистично негодовала Люда.

– Да что я про тебя сказала-то? И кто это слышал? – Вера была в полном недоумении, голос дрожал и застревал в горле.

Ей и в голову не приходило травить эту несчастную, её и так Господь обидел. Люда была из многодетной бедной семьи, где отец часто прикладывался к бутылке. Дети в той семье росли что придорожная трава.

– Да все слышали! Ну ты и тварь! – кричали вокруг в адрес Веры.

– А про меня чего слухи распускаешь? Вообще страх потеряла?! – пронзительно донеслось со стороны.

Это была белокурая ухоженная девочка с маленьким пухленьким ртом и хитрыми глазами. Явно любимая родителями, но связавшаяся не с той компанией. Её Вера знала только в лицо. Даже имя блондинки ей было неизвестно. И не нужно было, всё равно ведь не общались никогда. Но вот же, и про неё Вера, оказывается, что-то «наплела». Кому только и когда?..

– Веру-у-унчик, дай мне руку, мне стра-а-ашно! – жалобным голоском проблеял, передразнивая Веру, один из той компашки. – Ну чего они все нападают? Чего вру-у-ут?

– Отстань! – Вера оттолкнула его от себя.

– Э, ты чего нашего Мишеньку обижаешь? Получить захотела?! Нарываешься?!

– Ребят, вы чего на неё напали? Вы все – сколько вас – на неё одну! – один паренёк, Паша, из всей стаи заступился за Веру по-настоящему, а не чтобы поглумиться над девчонкой.

– Ой, да ладно тебе! Будет знать, как мне дорогу переходить! – Люда упивалась своим превосходством. – Так, ты, слушай сюда. Если я ещё хоть раз услышу, что ты про меня слухи распускаешь, ты получишь!

– Да, и от меня! – выпалила ухоженная блондинка.

Они развернулись и пошли обратно, туда, где двадцать минут назад щёлкали семечки. А Вера с Ириной – дальше. Вера – на ватных ногах, дрожа, как осиновый лист, Ирина – решительно настроенная мстить.

Дома Верочка рассказала обо всём маме, но Милена Арсеньевна совершенно не знала, как защитить дочку от травли. Они вдвоём пошли к родственнице, зять которой служил в милиции, но его не оказалось дома. Позвонили в службу поддержки подростков, но трубку не взяли. Поговорили за чаем, и мать сказала: