«…В летнем лагере мы занимались спортом. Я играл в сборной команде авиаполка и авиабазы по волейболу и футболу. Ежедневно после обеда спортсменов освобождали от службы, мы шли на тренировку. Чередовали – день волейбол, день футбол. Получали дополнительное питание (в обед давали два вторых блюда). Всей организацией и тренировками руководили физрук и заместитель командира авиабазы.

В начале мая начали усиленную подготовку к первенству дивизии по летним видам спорта. С 10 по 18 мая разыграли первенство дивизии по волейболу и футболу. По результатам полуфинальной игры в городе Скиделе вышли в финал. На игре присутствовал командующий Особым Западным военным округом генерал Павлов. Он поздравил нас с победой, вручил призы и грамоты, каждому члену команды пожал руку. Прославленный генерал, Герой Советского Союза (за Испанию) и командующий округом жал руку рядовому солдату-курсанту. Все были на седьмом небе от гордости.

После финала ВВС Особого Западного военного округа мы вышли на первенство округа всех войск. 22 июня была назначена встреча по футболу в Бобруйске. Усиленно готовились и по волейболу, и по футболу. Нам создали все условия: хорошо кормили, от занятий на это время освобождали, всем сшили единую форму, выдали отличные бутсы, мячи, постригли под полубокс – с разрешения замполита базы (в то время солдат стригли «под ноль»). Командир авиабазы подполковник Иванушкин отменил разрешение замполита. После небольшого спора между двумя начальниками причёски спортсменам узаконили приказом по гарнизону. Мы были очень рады.

Международная обстановка ухудшалась. Даже я, солдат первого года службы, чувствовал, что «пахнет порохом». Немецкая авиация постоянно нарушала нашу границу, через день да каждый день объявлялись тревоги. За два дня до войны на самолёте «Дуглас» (все надписи на самолёте были по-английски) прилетела комиссия из Москвы для проверки боевой и политической подготовки.

21 июня мы провели последнюю тренировку по футболу, вечером, после ужина, я уложил в чемоданчик свою форму. А 22 июня в 02.00 объявили боевую тревогу. В полной боевой готовности (противогаз, винтовка) весь экипаж явился на радиостанцию. Рация была мощная 11-АК, на двух машинах ГАЗ-АА. В 4 часа утра 22 июня над аэродромом появился немецкий самолёт МС-110, на бреющем полёте обстрелял самолёт «Дуглас», на котором прилетела московская комиссия, и истребители, которые заправлялись после патрулирования и готовились к очередному вылету. Израсходовав боезапас, МС-110 на бреющем полёте улетел на свой аэродром. Через несколько минут над нами появилась буквально туча – не менее сорока МС-109. На «бреющем» они обстреливали людей и технику, уничтожая наши истребители прямо на взлёте.

За первые 2-3 часа, начиная с рассвета, немецкие самолёты сожгли и обстреляли все палатки, в которых размещался лётно-технический состав, подожгли штаб полка, склад ГСМ и другие объекты. Оставшиеся в живых – техники, механики, мотористы, лётчики сгоревших самолётов, личный состав авиабазы – лесами пробирались на восток. Все шоссейные дороги были под контролем немецкой авиации.

(«Вельск-инфо», № 10, 4 мая 2011 г.)

«…После окончания войны мы стояли во Франкфурте, нас передвинули в город Фюрстенберг, куда и прибыла наша рота связи вместе с 768 БАО. Наступил мир. Мне поручили готовить молодых радистов – на смену нам, старослужащим. Я занимался с ними 3-4 часа в день.

В свободное время увлекался волейболом, футболом, легкой атлетикой (бег 800-1000 м, прыжки в длину, метание гранаты).На первенстве дивизии наша команда показала очень хорошие результаты по большинству видов спорта. Нам присудили первое место. За хорошие показатели в соревнованиях я получил поощрительный отпуск на 30 суток, без дорог. Летом 1945 года я приезжал из Германии в Вельск, а в феврале 1946 года был демобилизован из рядов Советской Армии с формулировкой «годен к нестроевой службе» (приказ 336, ст. 2). После долгожданной демобилизации вернулся в родные края почти через шесть лет».