Паоло говорит, что через две недели он сделает для меня сюрприз. Я спросил: в смысле, уволит? Он рассмеялся, похлопал меня по плечу и, как в плохом американском фильме, произнес: «Все будет нормально, парень!» Потом я вспомнил, что у меня через две недели день рождения. Скорее всего, мне повысят зарплату. Тоже неплохо.
Гоша совсем плох. Нажрался и ссал с балкона на головы прохожим. Его оштрафовали, и соседи теперь с ним не здороваются. Он сказал, что так они лишают его возможности лишний раз попрактиковаться в английском. Ну, вот такие дела, Майкл. Обнимаю. Сашка.
Майкл Фриш оказался отличным мужиком и законченным алкоголиком. Его могло спасти только удаление желудка или лоботомия. Он действительно знал всех звезд NHL. И не просто знал, а со многими дружил.
Я тогда был в завязке: пил не больше трех дней в неделю. С прилетом Майкла перешел на семидневный график. С ним было интересно. Пару раз мы устраивали дебоши в ресторанах, но спасал его паспорт. Фриш тут же вытаскивал корочку с золотистым орланом, взбирался на стол и кричал:
– Стреляйте, суки! Я гражданин США! Через полтора часа здесь будет рота Джи Ай!
Обычно он кричал это безоружным официантам и даже гардеробщикам. Хорошо, мы не нарвались на ОМОН. При виде гражданина США патронов они жалеть бы не стали. Я ему сказал, что самолет из Штатов летит двенадцать часов – Джи Ай не успеют. Майкл упомянул про базы в Европе.
Будучи относительно трезвым, он уговаривал меня валить. Говорил:
– Ну не будет, не будет здесь пожизненно продолжаться эта лафа с гешефтами. Опять в итоге все отберут…
Райской жизни не обещал, но помочь с работой брался. Меня поражало, что он вообще не ест. Родители пригласили на шашлык, и я взял с Майкла слово, что он покушает. По дороге заехали в магазин. Он купил две бутылки виски 0,7. Потом выбрал для мамы самый красивый букет… Майкл не сдержал слово. За три часа он выпил бутылку «Johnny Walker», выкурил полторы пачки сигарет и съел один зеленый перец…
Через семь лет Майкл снова появился в Риге. Помолодевший, жизнерадостный. Мы присели в кафе. Я спросил: не пьет ли? Он уверенно ответил, что завязал на всю оставшуюся жизнь. Через минут десять подозрительно оглянулся по сторонам и спросил:
– Как думаешь, тезка, прямо здесь замастырить или лучше в подъезд какой-нибудь зайти?..
Сколько дней выпало из жизни в первый приезд Майкла – не помню. Один раз во время запоя я решил черкать крестики в календарике. Протрезвев, взглянул на календарик. Пьяным я играл в крестики-нолики.
Майкл улетел. Работа продолжалась. Деньги ложились в карманы легко. Так же, как это делала в постели Санта. Я продолжал с ней отношения. Понял, что такое слепая ревность. Как-то мы шли по городу. Я поздоровался с женой приятеля. Санта тут же набросилась на меня: «Ты ее трахал? Ты ее трахал, сволочь?» Потом я встретил еще несколько знакомых девушек. Вечер был загублен. В ресторане она выплеснула на меня горячий кофе. В машине устроила скандал. Дернула за руку, и я еле удержал автомобиль на скользкой трассе. Уже тогда мне нужно было понять, что я не умею строить отношения с женщинами. Тем более – с душевнобольными. Я был создан для скоротечных романов. Спринт – самая красивая дистанция в отношениях мужчины и женщины. На этом отрезке выкладываешься, отдаешь себя полностью, чувства не успевают завянуть. Стайерский забег накладывает сиюминутные обязательства. Бежать марафонскую дистанцию в паре – невозможно. Мучаешь и себя, и партнера.
Привет, Алекс! Начинаю приходить в себя после отъезда Майкла. Я видел много евреев-полукровок. У одних было 50 % украинской крови, у других – столько же русской. У Гришки вообще жена из Мозамбика, и у них есть «угольные» дети. Но я не видел, чтобы у еврея кровь была наполовину смешана с виски. Общение с хоккеистами наложило на Фриша тяжелый отпечаток. Но он веселый и, как мне показалось, очень хороший человек. Правда, если он не бросит алкоголь, скоро ты попадешь на кладбище не в качестве экскурсанта, а в роли скорбящего друга. Я отходил пивом дня четыре. Ну да ладно. Передавай ему привет и скажи, что я таки выжил.