Приведя себя кое как в порядок Мари вышла в зал.

– 

Ну что настырна? Готова к труду и обороне? – Вместо приветствия, орудуя любимой тряпкой поинтересовалась Зина.

– 

Зинаида Пална! После вчерашнего, с вами хоть на ледовое побоище. – Улыбаясь, отшутилась Мари.

– 

Ну, на побоище не надо, а вот я тебе тут пакет собрала, нужно в баки мусор отнести, да и кстати с кухни тоже прихвати. – По хозяйски распорядилась Зина.

Марушка растерянно перевела взгляд с пакета на Зинаиду и обратно.

– 

Чего застыла как суслик у обочины. Вот пакет, выход к бакам через кухню, прямо по коридору. – Не прекращая натирать новую витрину, подогнала Зина Мари.

Подхватив упаковку, Марушка двинулась в сторону черного входа. С трудом распахнувшаяся, тяжелая задняя дверь, вела в небольшой проулок, чем-то напоминающий грязные, узкие улочки подворотен Нью-Йорка. Баки обнаружились практически сразу за дверью, буквально в паре метров от входа. Еле закинув тяжелые пакеты в утилизатор Марушка было уже собралась уходить, как заметила легкое шевеление с угла одного из баков.

– 

Чего уставилась? – Раздалось откуда-то из глубины грязного тряпья, которые Мари сначала приняла за груду ненужных, кем-то выброшенных вещей.

– 

Это ты мне? – Не поняла Марушка.

– 

Нет ***, Святому Петру. – Прохрипела куча, поднимаясь с земли. – Чего тут промышляешь? Это мои баки. – В сине-черной конечности, похожей на руку, показалась пустая бутылка из под шампанского. – Чего, вот это тебе надо было? – Угрожающе куча двинулась в сторону перепуганной Мари.

– 

Нет, что ты. – Попыталась оправдаться Марушка, пятясь медленно в сторону, успевшей закрыться двери черного входа. Однако кучу уже было не остановить.

– 

Ну, так на, за чем пришла. – Захрипело, уже набравшее скорость тряпье, размахнувшись обрушило со всей дури бутылку на голову Мари.

Яркий свет резанул по глазам, преобразовав внешнее пространство в белое пятно, голова безумно болела, а в носу стоял запах медикаментов. Немного проморгавшись Мари разглядела, аккуратно выкрашенную в светло-зеленый цвет комнату, обставленную несколькими панцирными кроватями. В комплект к каждой шла маленькая белая тумбочка. Венцом помещения были три деревянных, местами облупленных от некогда белой краски окна, сквозь которые в комнату легонько проникал холод.

– 

Ты, помимо того что настырная, еще и живучая. – Раздалось с правой стороны от кровати Мари.

– 

Зинаида Пална, надеюсь вы без своей любимой тряпки? – С трудом поворачивая ушибленную голову и пересохший язык, попыталась отшутится Марушка услышав знакомый, вечно ворчащий голос Зины.

– 

Как-то не успела прихватить, пока тебя в скорую грузила. – По доброму отбила шутку Зина. – Константин Яковлевич! Пришла в себя ваша непутевая.

– 

Ты как? – В дверях палаты показался Костя.

– 

Голова сильно болит. – Призналась Мари. Ощупывая перебинтованный затылок – Я тут как оказалась?

– 

Тебя Зина мусор послала выбрасывать. Хорошо я проверить вышел. Смотрю, а ты на земле снежинку в эйфории изображаешь. – Пояснил Костя.

– 

А голова почему забинтована? – Недоумевала Мари.

– 

Видимо поскользнулась, да о порог ударилась. – Пожал плечами Константин.

Дверь палаты снова приоткрылась. На пороге, в кипельно-белом халате и забавном, голубом чепчике с желтыми динозаврами, поправляя съехавшие с носа очки, стоял доктор.

– 

Ну, кто у нас тут в себя вернулся? – Поинтересовался вошедший, освещая палату «кафельной» улыбкой.

Пытаясь сквозь боль улыбнуться в ответ, Марушка помахала рукой.

– 

Так. Посетители подождите в коридоре. а я должен осмотреть барышню. – Все так же сквозь улыбку, доставая из кармана маленький фонарик, отдал распоряжение доктор. – Смотрим за рукой. – Деловито, по-медицински, уже к Маше обратился доктор.