После первого тура нам разрешили звать своих друзей и родных на съемки (видать, ребятам не хватало зрителей для красивой картинки). Нам они это объяснили необходимостью поддержки, потому что у некоторых нервы не очень выдерживали. На уроках вокала все чаще участники жаловались на срыв голоса, пытаясь этим прикрыть не умение брать ноты повыше. А на тренировке по танцем Марика подвернула ногу, но не призналась, боясь, что ее тут же отправят домой. Мы были с ней в противоборствующей паре, но я все равно поймала ее после тренировки, чтобы помочь и вправить сустав. Тому, кто пол жизни провел на море, покоряя волны на узкой дощечке для фёрта никакие травмы не страшны.

Помню, она жутко удивилась этому. Сначала даже попыталась удрать, но выходило не очень. И только убедившись, что я не пытаюсь травмировать и навредить еще больше, расслабилась. Я это к тому, что нравы на конкурсе оказались именно такими, как все рассказывают. Гвозди и битое стекло в кровать вместо вечернего молока с печеньем, сломанные каблуки концертных туфель уже в коробке, плевок в микрофон после своего исполнения. Меня такие вещи напрягали мало, успевала заметить, но многие ревели еще и из-за этого.

Не удивительно, что при подобном раскладе, я умудрилась написать Дже чуть ли не десяток сообщений с приглашением. Он отвечал односложно, а потом напомнил мне, что у него вообще-то учеба. Важная. Я-то свой диплом получила, а он еще нет, последний год, все дела. Ну, ерунда полная. Зомбировали его что ли на этих курсах гитары?

Весь негатив от пустых сообщений и мрачно настроенных окружающих, я с лихвой компенсировала в танце. Как-то на тренировке Мидл сказала, что танец – это просто еще один способ рассказать историю. И когда он идеально сочетается с музыкой, волшебство усиливается настолько, что перехватывает дыхание.

– Раз, два, три, четыре, не стоит быть замороженными курицами! Вы должны чувствовать ритм, – примерно так Мидл кричала на нас, начиная улыбаться только если появлялись камеры, – Габро отвратительно, это что за осьминог Марика? Сью, твоя задница вообще связана с телом? Она тоже должна двигаться и танцевать!

И я подключала задницу, потому что и правда забыла про нее. Но, уже ко второму испытанию, мы стали двигаться в разы пластичнее, порой даже попадали в ритм, что я считала невероятным достижением.

Второй тур стартовал как обычно ранним утром, что бы там ни показывали в закрытых павильонах. Габро, мой напарник, выглядел странно рассеянным:

– Я волнуюсь так, что забыл слова. Что будет, если дует переключат на нас, а я забуду партию?

Он правда очень часто все забывал, хотя выглядел самым умняшкой из всех. Видимо, все дело в очках, которые немного странно сочетались в дредами. А еще он выбрал классический костюм. Это я к тому, что Габро был странным парнем.

– Начнем петь вместе. Я пою строчку, а ты через пару секунд ее повторяешь. Если правильно уложиться в музыку, будет очень круто звучать.

– А если я начну таращиться в твою партию?

– Выпишу тебе чек, все же я купила каждую свою строчку, а не получила ее при распределении. Забей, Габро. Все в любом случае будет хорошо. Мы либо пойдем дальше, либо покинем эту помойку с чистой совестью.

– Мне бы твое спокойствие!

Это была правда. Я не особо волновалась за исход всего происходящего. Таких шоу под эгидой Пу-Йота по всей стране снимали десятками, пуская в эфир в не самое популярное время. Но толпы девчонок и мальчишек все равно видели в происходящем смысл всей жизни. Какая глупость.

Своей очереди наша четверка ждала примерно часа четыре. Не плохо, с учетом, что перед нами было еще две группы. И сто миллионов дублей. Страшно представить, как это снимали раньше, и сколько тонн пленки испортили чужие косяки. А может, тогда все делали с первого дубля? Вот тут был бы реальный мандраж.