Разбойном приказе. Доходы от судопроизводства поступали непосредственно в казну местных органов власти.

В компетенцию губных органов входили розыск и судопроизводство по таким опасным для государства и общества видам преступлений, как татьба и разбой. Несколько позже к ведению губных судебных органов были отнесены дополнительно: убийство (душегубство), поджог и иные тяжкие преступления. К их ведению было отнесено также устройство тюрем и обеспечение их надежной охраной (сторожами).

Земская реформа была проведена несколько позднее Губной. Земские избы создавались на территориях меньшего размера и, как предполагают некоторые исследователи, в центральных уездах страны; состояли они также из выборных людей и были наделены административными, финансовыми и судебными функциями. Судебные полномочия земского самоуправления в основном ограничивались сферой гражданского судопроизводства и рассмотрением мелких уголовных правонарушений[327].

Н. Е. Носов справедливо отметил, что в этих реформах (Губной и Земской) впервые довольно большая масса местного населения призывалась к выборам органов местного управления и суда. Судопроизводство поручалось выборным лицам из числа местного населения, которые при вступлении в должность приносили присягу, обязываясь судить по совести, справедливости и закону[328].

Начало правового оформления Судебной реформы (губные и земские суды), как отмечалось выше, было положено Судебником 1550 г. Причем коллегиальный принцип в отправлении судопроизводства предусматривался не только для местной судебной системы, но и для состава центральных судов, который был дополнен введением в него дворецких[329], казначеев и дьяков: «Суд царя и великого князя судити бояром, и окольничим, и дворецким, и казначеем, и дьяком», а суд наместников и волостелей – избранными «лутчими» людьми. Введение в состав судей центрального аппарата казначеев и дворецких, а также приказных дьяков означало правовое оформление их функций и свидетельствовало об усиление роли приказов и приказной бюрократии в государственной жизни.

Порядок судопроизводства, предусмотренный в Судебнике 1550 г., соответствовал судебной практике, сложившейся до его принятия. К сожалению, сохранившаяся судебная практика изучаемого времени очень немногочисленна. Из уцелевших документов следует, что суд высшей инстанции вершил боярин, однако в большинстве известных случаев приговоры от имени великого князя выносились дворецкими или казначеями. В некоторых случаях судьей выступал сам великий князь. Судебные документы обычно составлялись на местах, т. е. в суде первой инстанции, а в Москве только выносился приговор великокняжеского судьи – боярина, казначея или дворецкого и ставилась его печать и подпись дьяка[330].

На местах «выборные… губные и земские старосты и городовые приказчики – стали играть важную роль в местном управлении и в земельных делах» [331]. В тех местностях, где еще функционировали наместники и волостели (реформа вводилась постепенно), за их судебными полномочиями учреждался неукоснительный надзор (в Судебнике 1550 г. он уже фиксировался) в лице «добрых» и «лутчих» людей, зарекомендовавших себя перед местным населением в качестве законопослушных и уважаемых жителей данного судебного округа, которым вменялось в обязанности следить за справедливостью и законностью рассмотрения дел наместниками, волостелями и их администрацией. При поступлении дела в Боярскую думу по жалобе или докладу судные мужи обязаны были свидетельствовать о правильности рассмотрения дела наместником или волостелем или давать показания о замеченных ими нарушениях правосудия. Данное правило привело к тому, что судебные полномочия назначенных центром чиновников в лице наместников и волостелей постепенно сокращались, что в итоге способствовало полному вытеснению самих этих должностей.