Однако «исконные британцы» были слабы, и их держала вместе только необходимость сражаться с захватчиками. Не существовало ни бриттского королевства, ни верховного короля Британии, ни общей религии, ни идеи народного единства. В начале VI века быть британцем значило не быть саксом, и независимые короли и вожди ревниво оберегали свою власть вне зависимости от того, кто ей угрожал. В 511 году, через двадцать шесть лет после спасения Британии, Амвросий Аврелиан погиб в стычке с другим бриттским королем, прежним союзником. Это случилось при Камлание, близ юго-западного побережья – и меч, убивший спасителя Британии, был бриттским, а не саксонским.^>14

Амвросий обрёл бессмертие под именем «Артура, короля бриттов», как человек, сражавшийся за цивилизацию и порядок в мире, где ничего этого не было, всегда находившийся под угрозой нападения других военачальников, погибший из-за предательства, от руки того, кому ранее доверял. Полное скорби изложение истории об Артуре валлийским бардом Талиесином, английским историком Гальфридом Монмутским, французским поэтом и крестоносцем Робером де Вороном и, наконец, Томасом Мэллори является взглядом в прошлое, когда правление короля оканчивалось его смертью. В тёмном мире Британии, как и в большинстве германских племён, включая саксов, король не наследовал власть. Право повелевать он заслуживал, успешно командуя соплеменниками в битвах, власть ему давали люди, следовавшие за ним потому, что он её заслуживал. Когда он умирал, власть умирала с ним, и его последователи собирались вместе, чтобы избрать следующего короля.^>15

Для римлян (как и для персов) статус царя и правителя был несколько иным. По мнению римлян, правитель лишь воплощал бессмертный и неизменный принцип, переживавший любого, кто обретал власть – идею римского государства. Властитель мог передать право представлять эту идею своему сыну (тем самым появлялась возможность наследной власти), и его смерть не уничтожала эту идею.

Однако в Британии, когда король умирал, его королевство погибало вместе с ним. Следующий владелец короны воссоздавал его заново. Эту точку зрения разделяли многие германские народы, и именно поэтому Теодорих Великий связал понятия римского гражданства и лояльности к нему лично. Как только он завоевал Италию, то стал единым целым с Италией.

Сейчас неизвестно, влияла ли римская идея государства на ход мыслей Амвросия Аврелиана, этого британского «джентльмена» с неопределённым происхождением, в предках которого мог быть римский император. Однако Гальфрид Монмутский, оглядываясь из совершенно другой Британии шестью столетиями позже, воспроизводит (возможно, без всякого умысла) момент, когда смерть короля действительно значила смерть его королевства. Артур был смертельно ранен на поле боя в Камлание, но не умер. Он передал корону двоюродному брату и позволил отвезти себя на остров Авалон для исцеления. Его королевство выжило потому, что выжил он сам, даже находясь в отдалении и будучи таинственно отделённым от своего народа. Артур стал идеей британского государства в то время, когда король и королевство были одним целым. Он оказался вечен, как и сама идея государства.

В том же 511 году, когда состоялась битва при Камлание, скончался Хлодвиг, король франков.

Он пробыл единоличным властителем франкского государства всего два года и не назначил наследника короны, а оставил королевство для совместного правления четырём сыновьям – Хильдеберту, Хлодомиру, Хлотарю и Теудрику (не путать с Теодорихом Великим из Италии. Это имя имело разные вариации у германских народов).