Продолжалась государственная политика на вытеснение мелкой шляхты из состава благородного сословия. Указ от августа 1800 года установил ей срок для предоставления документов, подтверждающих шляхетское происхождение, в 2 года. Затем последовал Указ от 25 сентября 1800 года, который подтвердил чиншевой шляхте её права, однако к шляхте были теперь отнесены только те, кто значился в Шляхетских сказках 1795 года. Такая политика правительства заставила Григория Стефановича Дзиковицкого начать, наконец, хлопоты о получении документальных свидетельств своей принадлежности к шляхетству, о чём ранее он даже не считал нужным беспокоиться.
В 1800 году императором Павлом I был уполномочен поехать на место, выяснить причины многолетнего голода в Литву и устранить его известный поэт и сенатор Г. Р. Державин – при этом ему не было дано средств на закупку хлеба, но дано право отбирать имения у нерадивых помещиков и использовать их запасы для раздачи. Державин оставил уникальные и ярко изложенные свидетельства. Как он пишет, «приехав в Белоруссию, самолично дознал великий недостаток у поселян в хлебе, самый сильный голод, что питались почти все пареною травою, с пересыпкою самым малым количеством муки или круп»; крестьяне «тощи и бледны, как мёртвые». Разъезжая по Минской губернии, Державин «привёл в такой страх» предводителей и исправников, что дворянство «сделало комплот или стачку и послало на Державина оклеветание к императору».
Державин также нашёл, что пьянством крестьян пользовались еврейские винокуры: «Также сведав, что жиды, из своего корыстолюбия выманивая у крестьян хлеб попойками, обращают оный паки в вино и тем оголожают, приказал винокуренные заводы их в деревне Лёзне запретить». Осенью 1800 года Державин в своём «Мнении об отвращении в Белоруссии голода и устройстве быта евреев» описал злоупотребления польских панов и еврейских арендаторов. «Мнение» это вбирало и оценку унаследованных от Польши порядков, и возможные способы преодоления крестьянской нищеты, и особенности тогдашнего еврейского быта, и проект преобразования его.
Суть проблемы Державин видел так: «Многочисленность же их [евреев] в Белоруссии по единой только уже несоразмерности с хлебопашцами совершенно для страны сей тягостна, она есть единственно из главнейших, которая производит в сём краю недостаток в хлебе и в прочих съестных припасах». Общее же решение Державин искал: как «без нанесения кому-либо вреда в интересах уменьшить [число евреев в белорусских деревнях] и облегчить тем продовольствие коренных её обитателей». Составляя своё «Мнение», Державин запрашивал и мнения кагалов – и уж никак не обрадовал их своими предложениями. В официальных ему ответах их отрицание было сдержанным. Однако они видели, что в докладе речь идёт о подрыве всей кагальной системы, о наложении контроля на доходы кагалов, и стали оказывать проекту Державина негласное, но сильное и долгое сопротивление. Державин считал одним из проявлений этого скорую жалобу на государево имя одной еврейки из Лиозно, что, якобы, на тамошнем винокуренном заводе он «смертельно бил её палкою, от чего она, будучи чревата, выкинула мёртвого младенца». И о том началось расследование через Сенат. Еврея, написавшего за женщину эту ложную жалобу, приговорили на год в смирительный дом.
Убитый в марте 1801 года, Павел I не успел принять по докладу Державина о еврейской причине голода в Литве никакого решения. Доклад этот привёл в то время к меньшим практическим результатам, чем можно было бы ожидать, так как, благодаря перемене царствования, Державин потерял своё значение при дворе. Еврей же, написавший ложный донос и приговорённый к году содержания в смирительном доме, при Александре I был выпущен на свободу, отсидев всего 2 или 3 месяца. Правда, ходатайствовал об этом сам оклеветанный сенатор.