Они же указывают нам обширную область этой торговли. Как важна была эта торговля, видно из того, что даже при занятии южных степей кочевниками она все-таки продолжалась, и мы видим существование пути чрез степи даже в XII в., носившего название Соляного. «Он шел сухопутьемѣ до Дона, и по Дону вѣ Азовское и Черное море»^>110. Но гораздо ранее, чем летописи упоминают нам об этом древнем пути, мы имеем известие о Курске как о торговом городе. Св. Феодосий во время бегства своего от матери отсюда встретил купцов, с обозом ехавших в Киев, с которыми и прибыл сюда^>111. Какие это были товары, мы не знаем, но едва ли Курск, сам по себе незначительный город, мог посылать что-нибудь в Киев. Едва ли ему выгоднее было сбывать свои меха в Киев, чем в ближние места – в Болгарию и Хазарию. Киев снабжался мехами собственной области, затем из Подесенья и области вятичей. Вернее будет предположить, что это были товары южные, шедшие чрез Курск в Киев. В эпоху татарского владычества в 1283 г. мы встречаем в Курске немецких и цареградских купцов^>112. В это время всеобщего разорения Курск не мог так скоро подняться до сношений с Западной Европой и Царьградом, но ясно, что это были еще следы его прежней торговли, ведшейся им с югом и востоком. Таким образом, можно предположить, что Курск был посредником торговли с Азовским и Черным морями. Торговля северян велась здесь по преимуществу мехами. Тот же Ибн-Хордадбе, рассказав о торговле с Византией, говорит, что русские купцы «…ходят на кораблях по реке Славонии, проходят по заливу столицы хазарской, где владетель ее берет с них десятину. Иногда же они привозят свои товары на верблюдах в Багдад». Последняя заметка нашего писателя указывает, что это не могли быть руссы киевские, а тмутараканские.

Посредником торговли с болгарами был Муром, который мы встречаем еще в эпоху зарождения княжеской центральной власти у полян, т. е. по счету летописи в 862 г. На важность этого пункта указывает то обстоятельство, что киевские князья стараются держать его в своих руках, и уже с первого распределения князей по областям при Владимире Святом, в 988 г., мы находим в Муроме князя Глеба, между тем как его не было даже в Чернигове. Самые походы Владимира на волжских болгар имели целью обезопасить этот торговый пункт от притязаний болгар на владение им, что им удалось, хотя на короткое время, при борьбе Олега с Мономахом. Последние раскопки окончательно подтверждают наше мнение о торговом значении этого города. Там были найдены, как в Чернигове, саманидские диргемы и германская монета, относящиеся к VII–X столетиям по Р. Х.^>113

Этим мы заканчиваем наш слабый очерк промышленности и торговли. Мы предпослали его и «очерк колонизации» в виде вступления в нашу историю. Должно сознаться, что, по необходимости, в нашем сочинении мы должны были оставить два пробела, именно ничего не сказать «о религии и быте северян» и выпустить «историко-топографическое исследование» их страны. Это произошло по недостатку научных средств. Для очерка религии северян мы имеем редкие указания, рассыпанные по «Губернским и епархиальным ведомостям» Черниговской губернии, которых и собрать было невозможно в полном составе, да их было бы и недостаточно, так как северяне занимали не одну Черниговскую губернию, а Курскую, часть Харьковской и Подонье. Следовательно, собрать матерьял из всех этих областей невозможно, как по недостатку времени, так и средств. Известия летописи и арабских писателей дают общие места, которые могут относиться ко всем славянам вообще. Историко-топографическое исследование, хотя и при существовании матерьяла в виде списков населенных мест, «Книги большого чертежа» и т. д. невозможно было по недостатку под руками карт.