– Это хорошо, что привёл, а то после того, как Вы съехали, никто так и не обращался.

Какое-то время ещё постояли, молча, переминаясь с ноги на ногу.

– Ну, ладно, пойдёмте в дом, – наконец пригласила баба Клава.

****

Парни зашли во двор, бабуля закрыла за ними дверь в воротах и задвинула запор. Затем, опираясь на трость, медленно заковыляла по тропинке, ведущей к крыльцу дома. Максим и Вовка последовали за ней.

Внутри двора, между хозяйственными постройками, натянуты верёвки с прищепками для белья. На одной из этих верёвок колыхались на ветру куски безликой материи. Сарай оказался открыт, и было видно, что в нём навалено большое количество разного хлама – доски, тряпки, малярные кисти, пустые консервные банки и тому подобная всячина.

От крыльца шла вторая тропинка в огород, отделенного от двора низеньким забором с открытой калиткой.

Зашли на крыльцо, поднявшись на две ступеньки. Потом через скрипучую входную дверь попали в сени. Там по стенам, связанные в пучки, висели разные сушёные травы, типа пустырника, зверобоя и мяты. На полу стояли эмалированные тазы и оцинкованные вёдра, из которых ощутимо тянуло помоями.

Справа от входной двери – чулан. Через небольшую щель, образованную неплотно закрытой дверью, можно было наблюдать граммофонную трубу, лежащую на груде старой одежды.

Пройдя сени, наконец, зашли в дом. В нос ударил резкий запах смеси медицинских настоек – валерианы и корвалола.

Коридор, застеленный домотканым половиком, в длину составлял около трёх метров. Прямо перед входом, справа, над эмалированной раковиной висел рукомойник, прибитый к стене. Чуть повыше находилось небольшое, потускневшее от времени зеркало и деревянная полочка, на которой лежал большой кусок хозяйственного мыла. Под раковиной стояло ведро.

На  противоположной стене, также прибитая на  гвозди, самодельная вешалка с крючками для верхней одежды.

– Здесь у меня кухня, – показала хозяйка на дверь сразу за умывальником.

Максим из-за спины хозяйки пытался заглянуть в кухню, но с такого острого угла рассмотреть ему ничего не удалось.

– Это комната для постояльцев, – указала Баба Клава на закрытую дверь напротив. – Мы её обычно держим закрытой, чтобы кошка не ходила и не гадила.

Бабуля открыла дверь в комнату и предложила войти.

****

Комната, размером три на четыре метра, с окном посередине, завешенным дырчатым тюлем. Стены на полтора метра от пола были выкрашены в зелёный цвет, дальше шла известковая побелка, сливавшаяся с потолком. Деревянный пол покрашен тёмно-коричневой масляной краской. По бокам вдоль стен стояли две металлические кровати с панцирной сеткой, застеленные сверху синими покрывалами. Над кроватями на стенах вместо ковров – куски плотной материи, прибитые на гвозди. Вероятно, раньше эта материя использовалась в качестве штор.

Посередине, прямо перед окном, располагался круглый обеденный стол, накрытый сверху выцветшей клеёнкой. Справа от стола стоял низенький шкафчик, на котором красовалась старенькая радиола. Два деревянных стула с высокими спинками дополняли картину скудного уюта комнаты для постояльцев.

– Вова, принеси сюда табуретку из кухни, – попросила баба Клава.

Когда Вовка вернулся, бабуля и Макс уже сидели за столом друг напротив друга. Ему ничего не оставалось, как сесть в свободном пространстве посередине комнаты, подставив под себя табуретку.

– Как, говорите, Вас зовут? – спросила хозяйка, сверля потенциального постояльца глазами.

– Максим.

– А меня – Клавдия Ивановна, можно просто – баба Клава.

– Хорошо, понял.

– Уговор у меня с постояльцами такой: оплату за месяц вперёд. А кроме оплаты нужно ещё воду таскать с колонки, зимой снег чистить в ограде и на улице. Если попрошу, сходить в магазин за продуктами или аптеку.