Адрес-то был известен, зато многое другое было ещё неизвестно.

Пеэтер и Рихо ушли.

– Ну и типы! – проворчал Юрнас, когда калитка, скрипнув, закрылась за ними. – Торгуют трупом несчастного ребёнка.

– Ну-ну, – засмеялся Меэлик, – о трупе говорить ещё рановато.

– Нечего и смеяться тоже, – обиделся Юрнас.

Это была правда, и действительно смех Меэлика был немного деланым.

– Оплата в самом деле ерунда, вопрос второстепенный, – рассуждал вслух Каур. – Но что, если мы не отыщем малыша до вечера?

– Тогда продолжим поиски завтра с утра, – ответил Юрнас.

– Но за это время сумма может здорово вырасти.

– Если бы у меня пропал братик, – сказала Кярт, – я бы и не вспомнила о деньгах. Я прямо не знаю, что стала бы делать в таком ужасном положении.

– В том-то и заковыка, – заметил Меэлик.

– Какая ещё заковыка? – спросил Юрнас.

– Всей этой истории. По-моему, деньги интересовали их гораздо больше, чем ребёнок.

– Да, – сказала Кярт, – я внимательно следила за этим Пеэтером. Когда он услыхал, что ребёнок пропал, он совсем не испугался. Он только сказал: «Вот так так!», – но при этом не был по-настоящему ни удивлён, ни испуган. Если бы у меня пропал братик…

– Между тобой и Пеэтером имеется маленькая разница, – перебил её Юрнас и добавил, глядя на Меэлика: – Пеэтер такой наглец, что от него всего можно ожидать.

– А ты, между прочим, перебил Кярт, – сердито заметил Меэлик.

– Только уж не ссорьтесь, – примиряюще сказала Кярт.

Все поняли, что для ссоры сейчас действительно крайне неподходящий момент.

– Итак, – продолжал Меэлик, – Пеэтер отнёсся к исчезновению своего братика сравнительно спокойно и не слишком тревожился за его судьбу. Как следует это понимать?

– А сам ты что думаешь? – спросил Юрнас.

– Я думаю, – ответил Меэлик, – что, может быть, Пеэтер умеет подкрадываться гораздо лучше тебя, несмотря на твою славу. Я думаю, что, может быть, просто Пеэтер украл ребёнка!

Все затаив дыхание смотрели на Меэлика.

– Я, во всяком случае, в это не верю! – сказал Юрнас.

Меэлик высказал интересное предположение, но оно требовало основательных доказательств. Правда, Пеэтер действительно не выказал большого отчаяния за судьбу своего братика, но поди знай, что там творилось у него в душе на самом деле. Некоторые люди умеют очень хорошо владеть собой. И не исключено, что Пеэтер по свойственному ему легкомыслию просто не осознал всей серьёзности положения.

Меэлик понимал, что должен получше обосновать свои подозрения, и продолжал:

– Когда Пеэтер услыхал, что ребёнок исчез, он сказал вот что, слово в слово: «Я сразу опасался, что у такого раззявы, как Юрнас, каждый может украсть ребёнка». И он сказал это ещё до того, как Каур успел сообщить, что Юрнас некоторое время оставался один с Мадисом. Следовательно, Пеэтер знал об этом, иначе он бы обвинил меня или Каура. Но откуда он мог знать об этом? Он должен был сам это видеть. Он подкрался сюда и увидел. И обратите внимание – он сказал, что ребёнка украли!

Каур подумал, что, очевидно, Меэлик напишет очень хороший приключенческий роман. Во всяком случае, он в таких делах явно соображает.

– Всё это ничего не значит, – возразил Юрнас. – Может, он просто хотел оклеветать меня и потому назвал моё имя.

– Почему же он хотел оклеветать именно тебя? – спросил Меэлик. – Разве вы с ним в ссоре?

Юрнас молчал. Он должен был признать, что Меэлик весьма логичен.

– И ведь не каждый знает, какая ты раззява на самом деле, – заметил Каур. – Даже мы не знали до сих пор. А то не оставили бы с малышом тебя одного.

– Ну, знаешь…

Юрнас сжал кулаки. Если бы этот разговор происходил с глазу на глаз… Но ведь тут была Кярт, которая слышала всё.