– Сегодня в полдень на транспортной повозке я должен был отбыть в Аерис для исполнения свой миссии. Повозка стояла там, вместе с другими ожидающими отбытия. Там были старики, женщины, дети. Они все пали в этой огненной гиене. Ты! Ты мог бы их всех спасти. Был бы ты на месте нынешнего правителя Рейдарии. Твой отец провозгласил мир и спокойствие для империи… Для всего мира… и ты должен был продолжить этот путь. Но ты здесь… – сказал Изиро и задумался. – Я знаю… Ты должен вернуть трон. Ты должен продолжить путь своего отца! Я не смог остановить это, но я должен помочь тебе остановить это в будущем. Ты должен спасти этих людей!

– Я много раз пытался кого-то спасти. Буквально вчера молодой парень, которого я пытался спасти от неминуемой гибели, умер на моих глазах. Это лишь в очередной раз наталкивает меня на мысль, что спасать то, что стремиться к разрушению бессмысленно. Сам мир стремиться к разрушению! Мне вспоминаются слова, что я однажды прочел в книге… «Лучше оседлать коня, что несет разрушение, чем пасть ему под ноги».

– Парень, о котором ты сказал… Ты сказал, что его гибель была неминуемой. Здесь все иначе! Ты… Сейчас ты действительно можешь кого-то спасти! Да не просто кого-то, а тысячи тысяч людей. И это по меньшим меркам.

– Постой! Давай разберемся! Ты предлагаешь мне объединиться практически с совершенно незнакомым горным монахом, чтобы что? Заставить царей великих городов-государств империи поверить мне, что нынешний император плохой и что война – это плохо. Царей империи, в которой более всего чтят военное дело… Царей, которых воспитывали воины… Они, разумеется, и сами являются великими воинами, а иначе они просто не были бы достойны своего положения. А затем?.. Что?.. Предлагаешь мне победить, возможно, величайшего из великих воинов всего мира, и занять его трон, моментально изменив почти тысячелетний уклад империи. В один момент просто взять и поставить крест на большей части традиций и учений, устоявшихся в ней. Этого ты хочешь? Я правильно тебя понимаю?

– Ты столь же кратно все это утрировал, сколько лет Рейдарианской империи, но да. Ты понял меня лучше, чем я мог мечтать. Я знаю, что это звучит безумно, но самые безумные вещи в мире можно воплощать в реальность, имея лишь одну волю.

– Оу… В таком случае, я забыл упомянуть, по отношению к тебе, слово «безумный». Или лучше «чокнутый»? А может «сумасшедший»? Не могу определиться…

– В сравнении с безумием этого мира, то, что я тебе предлагаю, – не безумно вовсе, – ответил Изиро. – Мир справится с тем, чтобы принять это, – поверь мне.

– Я не знаю, что вы делаете в этих своих горах, но ты явно там спятил!

– Если я и спятил, то спятил задолго до того, как стал монахом. Я уже говорил и говорю снова: «Война – это проклятие, что губит душу, а победа в ней – есть мимолетная радость, в итоге все же несущая лишь боль». Мир не просто так свел нас вместе тогда и сейчас, и еще сведет тоже не просто так.

– Ладно. Мне кажется, я уже достаточно тебе послушал… – сказал Рейн. – Слушать бред всяких чокнутых… Этого мне еще не хватало.

– Ты можешь противится, но я верю, что мир уже сделал свой выбор. В твоих силах подарить мне покой, а в моих даровать его тебе.

– Хорошо. Удачи тебе! А я пойду, найду своего коня.

И двинулся Рейн на поиски своего друга. Коня, которого он так и не решился назвать. Ему бросались в глаза страдающие люди, на которых он смотрел все с большей циничностью с каждым своим новым шагом. В поисках коня Рейн бродил по улицам полуразрушенной деревни. Время шло, деревня пустела, а конь все не объявлялся.