. Осинский – с оговоркой – признал, что большинство требований вечных оппозиционеров, разошедшихся с высшими кадрами РКП(б) еще в 1918 г., удовлетворено: «…если хотите, большая часть наших предложений уже принята партией. Что еще не достигнуто? – Две вещи огромной важности»533. Первой была пресловутая «внутрипартийная демократия», остававшаяся, по справедливому указанию Осинского, «“листом бумаги”, который был формально подписан руководящей группой, но который был ею лишен реального содержания. Ибо одновременно с тем, как т. Зиновьев набивал себе мозоли на языке от повторения слова “рабочая демократия”, “партийная демократия” и т. д., он же руководил ожесточенной травлей всякой оппозиции, всякого инакомыслия. Пользуясь преимуществами», о которых подробно говорилось в напечатанном «Дискуссионном листке № 4» тексте статьи Осинского, Зиновьев, по выражению Осинского, «искажал, переиначивал до неузнаваемости мысли всякого оппонента, создавал атмосферу психологического террора, водворяя в партии фракционные нравы, плодящие в ней взаимное озлобление, склочность, угрюмую замкнутость – вместо товарищеской спайки». «Не видим ли мы того же самого и сейчас – перед XII съездом?»534 – вопрошал Осинский. Судьба т. н. внутрипартийной демократии была действительно плачевна, однако о ней не стал бы сокрушаться Осинский, и не стали бы прибегать к цитатам мы, если бы первый пункт фактических обвинений вечных оппозиционеров, брошенных в адрес «коллективного руководства», не имел отношения ко второму вопросу, носившему стратегический характер. «Вторая недостигнутая вещь, – констатировал Осинский: – упорядочение нашего центрального аппарата (в данном случае имеются в виду высшие политические институции. – С.В.). Тов. Ленин открыл секрет Полишинеля, состоящий в том, что Политбюро решает у нас в конечной инстанции конкретные советские дела. Изложим поэтому без пристрастия, как у нас обстоит дело. / В сущности говоря, в Советской России есть два высших правительственных органа (оставляя в стороне Президиум [В] ЦИК [Тут В. В. Осинский констатировал, что ни ВЦИК, ни его Президиум никаким органом власти после смерти Я. М. Свердлова не только не были, но и не могли стать – благодаря подрывной деятельности вождя в частности и большевистского ЦК в целом. – С.В.]). Один из них – Совет народных комиссаров. Здесь не сидят члены ЦК РКП: из состава правительства, без зам[естителя] председателя, таковых здесь имеется два (реально работающих). Здесь даже не сидят часто лица, несущие на себе полную и формальную ответственность за свое ведомство. Здесь сидят технические “замы”, если же здесь сидят наркомы, то не из категории первоклассных политических деятелей партии. Вся работа СНК сводится к пропуску тех или иных декретов. Ибо СНК есть междуведомственная комиссия по согласованию и редактированию декретов. В Совете народных комиссаров не обсуждаются какие-либо события внешнего (эти вопросы находились в компетенции Политбюро и пленума ЦК. – С.В.) или внутреннего характера, требующие правительственных мероприятий, какие-либо программы действий в связи с таковыми, не делается докладов о работе того или иного ведомства, никому не дается каких-либо организационных и административных директив. Одним словом, СНК не управляет, он только пропускает непрерывную бумажную ленту декретов или смет»535. По сути В. В. Осинский припечатал и руководство Совнаркома, и ленинских наркомов (не исключая певшего с ним дуэтом Л. Б. Красина) и раскритиковал самую постановку работы советского правительства. В. В. Осинский мог бы сделать вывод, что советское правительство попало к весне 1923 г. под такой же пресс партийной верхушки, под которым к весне 1919 г. оказался Президиум ВЦИК Советов. Правда, в отличие от последнего, Совнарком по-прежнему ведал сметными ассигнованиями, что не позволяло окончательно превратить его в высший государственный орган, как и ВЦИК Советов – ЦИК СССР, «не обремененный функциональной работой»