Казалось бы, съезд также признал необходимым освободить партийные организации от занятий чисто государственными делами, с тем чтобы дать возможность спокойно заниматься своей работой советско-хозяйственному аппарату. В резолюции съезда по организационному вопросу было четко прописано: «Смешивать функции партийных коллективов с функциями государственных органов, каковыми являются Советы, ни в каком случае не следует. Такое смешение дало бы гибельные результаты, особенно в военном деле. Свои решения партия должна проводить через советские органы в рамках Советской конституции. Партия старается руководить деятельностью Советов, но не заменять их»182. По более позднему (1922) свидетельству Г. Е. Зиновьева, «партия стала привеском к Советам, в Советах стал заводиться бюрократизм, и мы дали лозунг – “Назад в партию!”, чтобы партия как таковая могла начать бороться с болезненными явлениями советской власти»183. Тогда, в 1919 г., речь шла прежде всего о высших партийных и государственных органах184, и главным образом о взаимоотношениях ЦК РКП(б) с ленинским Совнаркомом.

Вождю было выгодно балансировать между ЦК с надстройкой в виде Политбюро, с одной стороны, и Совнаркомом с надстройкой в виде Совета рабочей и крестьянской обороны – с другой. Обладавший феноменальной работоспособностью В. И. Ленин успешно решал вопросы в обеих властных институциях. Вождь «наслаждался чрезмерно», удерживая власть в партии, координируя действия по приближению мировой революции и руководя социалистическим строительством и, очевидно, искренне не понимая, что, взвалив на свои плечи совершенно непосильную ношу, он в лучших традициях ненавистного Николая I попросту загоняет себя в могилу. Самодержца, правда, хватило на 28 лет, но он и править начал в более раннем возрасте.

Впоследствии, в 1923 г., секретарь и член ЦК РКП(б), один из ближайших сталинских соратников В. М. Молотов справедливо объяснял решение 1919 г. следующим образом: в то время «…партийный комитет заменял советские органы», и было необходимо «…говорить (курсив наш. – С.В.) о разделении этих функций»185. Никакого разделения в действительности не произошло.

Изменения в верхах после создания Политбюро очень точно описал критически настроенный к ленинскому диктату и партийной бюрократии старый большевик В. В. Осинский в марте 1923 г.: «…в эпоху Гражданской войны […] была надобность в быстрых и смелых решениях. Тогда не могло существовать шестнадцатиголовое правительство, нужна была подвластная Директория (берем это слово отнюдь не как одиозную кличку, а как технический термин) из трех-пяти человек. Форма для нее была под рукой – Политбюро, которое может все решить. Другой ее ипостасью стал Сов[ет] труд[а и] обороны как малый военный кабинет. С тех пор положение целиком изменилось (с нэпом. – С.В.), а старые формы и навыки остались»186.

В условиях Гражданской войны замысел вождя все же был отчасти реализован. Наиболее секретные вопросы, связанные с основными направлениями внешней и внутренней политики, были сосредоточены в руках Политбюро, а Совет народных комиссаров осуществлял социалистическое строительство, которое во время войны по определению не могло быть приоритетным направлением в повестке дня партийно-государственной машины. По точному замечанию В. В. Осинского (1923), «С каждым годом “пожарная” структура становилась все [менее] пригодной для систематического планомерного строительства. Если она могла держаться, то только потому, что личный фактор колоссальной силы, присутствие исключительно гениального и исключительно сильного по характеру и по воле человека [Ленина. –