– По всей видимости, так он оправдывает свой захват Болгарии. Намекает, что она территориально расположена в Добрудже, известной как Малая Скифия, которая является частью всей Скифии, – пожал плечами Василий. – Или это воспоминания о тех временах, когда русы, разгромив готов, заняли практически весь Балканский полуостров. Царей Великой Моравии они считают своими западными родственниками, а франков – моравскими изгоями.

– Удалось выяснить количество его войск?

– Послам для получения дани он назвал тьму, что, согласно славянским число-буквенным значениям, означает десять тысяч. Количество явно завышено. Зная варваров, могу предположить цифру в два раза меньшую.

На этом разговор первых людей Византия закончился. Умиротворенный Цимисхий лег спать.

Отец Полиевкт прожил лишь несколько дней после рукоположения Феодора. Владыка, управлявший патриархией около тринадцати лет, внезапно переселился в царство блаженного покоя. Смерть патриарха поразила город. Он ушел из жизни, оставив церкви как памятник, образ добродетели, божественной к человеческой мудрости, и знаний, к которым он был весьма привержен.

Базилевс Иоанн был очень озабочен этим событием. Он долго о чем-то говорил наедине с паракимоменом Василием. Палатины, стоявшие за дверью, слышали лишь то, как речь Цимисхия порой срывалась на крик. Василий вышел из палаты весьма бледный. А базилевс Иоанн тотчас отправился на конюшни и провел полдня на ипподроме, загоняя коней на скачках.

То, что произошло, осталось в прошлом. Время поджимало. Вселенская церковь не могла долго оставаться без пастыря.

На следующий день после времени, положенного на траур, Цимисхий созвал во дворец епископов и синклит и обратился к ним с речью:

«Я признаю лишь одну наивысшую и главенствующую силу, которая вызвала из небытия к бытию все благолепие видимого и невидимого мира. Это сила Бога. Но мне известны и две власти в сей жизни, в насущном земном пространстве: священство и царство. Одной из них Создатель поручил заботиться о душах, а другой – управлять телами людей, с тем, чтобы ни одна из сторон не пострадала и оставались они целыми и невредимыми. И теперь, когда глава церкви отдал долг природе, надлежит всевидящему оку, которое распознает дела человеческие еще до того, как они задуманы, определить для священной должности среди всех людей наиболее достойного мужа. И вот Богом данной мне властью я возвожу на церковный престол человека, издавна мною испытанного и прославленного всяческими добродетелями. Ему Бог даровал способность предвидеть будущее: именно этот монах предсказал Никифору императорскую власть. Его божественное пророчество предрекло мне многое из будущего, которое и свершилось в свое время. Так пусть не проводит сей человек свою жизнь в тени».

Произнеся эти слова, Цимисхий вывел на середину отшельника Василия[41], который с детства избрал монашеский образ жизни и беспрестанно выказывал подвиги тяжкого труда своего на вершинах Олимпа. Старец был прекрасной кандидатурой на место владыки. Отшельник всю жизнь провел в уединении, где избегал соблазнов и мирской суеты.

В Византии церковь находилась в зависимости от государства. И выбор патриарха, в частности, фактически определялся базилевсом. Тем не менее Цимисхий счел нужным сослаться на положение Эпанагоги, византийского свода законов, о равноправии светской и духовной власти.

На следующий день монах Василий принял помазание на первосвященство и был провозглашен Вселенским патриархом. Как раз в тот день в Византии праздновали то воскресенье, когда святые отцы укрепили православную веру в почитании божественных икон.