– А почему мы не останавливались весь день?

– Потому что нам нужно было идти, – не прекращая жевать, ответил Тимель. Он смотрел прямо, словно бы не считая девушку достойной такого внимания. В его позе прослеживалось напряжение, и на протяжении всего пути он был таким. Из-за этого Аулет и не решилась начать разговор, да и желания не было.

– А почему…

– Да ни почему. Приличной девушке не пристало задавать столько вопросов. Делай, как я говорю, и мы быстро выйдем из леса, дальше наши пути разойдутся. Ты пойдёшь куда собиралась, а я по своим делам. На этом всё! Сейчас надо отдыхать. Спим по очереди, первый я. Как только край сияния будет над нами, разбудишь.

Не теряя больше времени, мужчина достал из своего дорожного мешка одеяло и положив под голову мешок, укрылся.

«Ну вот, от меня демонстративно отвернулись. Зачем было срываться? Я же ничего плохого не сказала».

Обняв руками, колени Аулет впервые подняла взгляд к небу. Несмотря на то что кроны деревьев создавали подобие крыши, вдалеке можно было рассмотреть неясный сине-зелёный свет, похожий на северное сияние.

В животе предательски заурчало. Коварный предатель словно бы пытался создать чёрную дыру.

Взгляд упал на небольшую горстку кореньев, которые оставил Тимель. Уже очищенные, они лежали на камне рядом. Взглянув в сторону воина, девушка испытала чувство благодарности, несмотря на кипевшую в груди ярость и обиду.

Взяв один из корешков, она осторожно его лизнула. Вкуса не было никакого, словно редька дайкон, но без остроты. Глядя на небо, Аулет отчаянно хотелось оказаться дома, обнять дедушку, маму и даже мелких. Прошло только два дня, а тоска по родным уже заставила жалеть о своей несдержанности в их сторону.

«Сейчас бы обнять их. Всем вместе поесть холодца, посмотреть телек. Просто побыть рядом».

В данный момент, девушка готова была отдать всё на свете, чтобы вернуться домой. Там всё знакомое и родное. Достав из мешка одеяло, она укуталась поплотнее и посмотрела на костёр. Красно-оранжевые языки пламени вызвали ассоциации с шашлыком или запечённой курочкой. Слюна наполнила рот, а живот снова издал пронзительный звук.

Взяв ещё один корень, девушка принялась активно жевать и только через несколько минут поняла, что плачет. Слёзы сами выступили на глаза и срывались вниз, оставляя влажные полоски.

Дни слились воедино, опустошая девушку изнутри. Она боялась считать, сколько времени провела в этом мире. Воспоминания о семье каждый раз, вызывали дикую тоску по дому. Но слёз не было, все были выплаканы в первые несколько дней, оставив только холодную пустоту внутри. Она уже срослась с постоянным чувством голода и усталостью. Думая, что если в один момент у неё перестанет что-то болеть, это будет знаком приближающейся смерти.

После той небольшой ссоры в первую ночь пути, больше Аулет не испытывала желания говорить со своим спутником. Тимель конечно указывал что делать. Но это были короткие приказы, из-за которых девушка порой ощущала себя солдатом.

Перед каждой ночёвкой они вместе собирали хворост для костра и еду. Их постоянным рационом стали редкие ягоды и коренья. Девушке было стыдно признаться, но те корни, которые Тимель собирал в пути, оказались не такими уж и мерзкими. Внешне ужасные, желтовато-зелёные они были немного сладковатыми на вкус, чем-то напоминая копчёный сыр. Как сказал Тимель, это растение – Дарика. Листья и ягоды крайне ядовиты, но корни вполне пригодны для еды. Это пояснение Аулет получила как раз в тот момент, когда воин очень вовремя успел выбить у неё из руки горсть крупных, чёрных ягод.