– Вас как зовут? – вновь нарушила молчание девушка.

В этой тишине даже её тихий голос прозвучал громко. Отразился от деревьев и убрёл куда-то в лесную чащу вслед за ветром. Михаил даже на пару секунд задумался, а как же действительно его зовут. Давно он не представлялся никому и даже не знал, как теперь это люди делают.

– Михаил Андреевич я… – ответил он. – Михаилом просто зови, если хочешь. Мы здесь не гордые. – он погладил устроившегося рядом Космоса.

– Ира, – представилась девушка и огляделась по сторонам, как будто бы в поисках чего-то,  – а здесь… Это где? – она посмотрела на него, – где я вообще?

Да, он знал, что момент наступит. Скрывать было бы бессовестно, да и довольно бессмысленно. Тем не менее, его не покидали сомнения, что девушка сильно испугается.

– Что ж… – он развёл руками, – ты на острове «Высокий».

– Господи, и где это вообще? – на удивление голос её звучал не напугано, а скорее растерянно.

– Это в Беринговом Море, – он указал рукой в сторону берега и вздохнул, – остров маленький совсем, его и на картах многих нет. До большой земли недалеко, но только на вертолёте.

Девушка задумчиво отвела взгляд.

– А вертолёт когда? – спросила она.

Михаил поднял глаза к небу. На серо-голубом покрывале медленно плелись скудные облака, гонимые морским ветром к большой земле. Они как бы нехотя заглядывали меж деревьев с высоты. Их движение подгоняло, манило за собой. Но Михаил знал, что торопиться некуда. Ему-то уж точно.

– А вертолёт через месяц…

На минуту воцарилось молчание. Лишь их собственное дыхание выдавало, что кто-то есть в этом лесу и сидит на поваленном бревне. Всё, казалось, замерло на своих местах, и лишь пёс заскучал и уже без прежнего энтузиазма стал исследовать местность вокруг. Михаил мог лишь вспоминать, как же люди общаются между собой… Особенно друг другу не знакомые. Но в любом случае стоило двигаться вперед, а вопросы задавать позже.

– Пойдём, – в конце концов сказал он, – обсохнуть тебе надо нормально.

Потрескивала печка. Жилище медленно, но верно наполнялось её теплом. Теперь казалось, что это не тот дом, который пробудил его утром своим холодом. Предметы будто поглощали тепло, по которому успели изголодаться в этом прохладном месте. Они становились ярче, заметнее. Тепло будто бы разгоняло поселившийся внутри туман. Но Михаилу все равно казалось, что это обычный его день. Вроде бы и всё, как всегда, но всякий раз, когда он оборачивался, чтобы взять чайник или налить в него воды, он видел девушку, сидящую напротив печки, и жадно поглощающую исходивший от неё жар. Она сидела, наклонившись вперёд и вытянув руки, как над костром. Он заметил, что она не спешила приводить себя в порядок, как на его памяти это делали женщины. Поставив вскипать побитый алюминиевый чайник, Михаил вышел за новой партией поленьев. Судя по звуку догорающих чушек, прожорливому сердцу дома требовалась подпитка. Выйдя на свежий воздух, он вспомнил, почему перестал топить печь. Слишком уж много забирала она кислорода из дома, и слишком уж он его любил, чтобы позволить подобную приватизацию. Поэтому сарай, в котором находилась поленница, был всегда заполнен. Раз полено, два, три, четыре, вот и пятое хорошее… Было их порядочно и даже больше, чем нужно.

«И на хрена столько нарубил…», – подумал он.

С охапкой дров на руках он кое-как открыл дверь хижины и, почти не глядя, свалил поленья у входа. Но краем глаза заметил, что что-то не так. Подняв глаза, он увидел, что девушка умудрилась вылезти из своего несчастного бордового свитера, и даже каким-то образом подвесила его за рукава прямо над печкой. И тот теперь висел подобно знамени колонистов на завоеванной территории. Сама же Ира в растерянности стояла столбом у окна, прикрывая себя занавеской.