Своей удачной карьерой Василий Степанович целиком обязан той роли, какую играл при светлейшем; не имея ни особых дарований, ни глубоких знаний, он взамен того обладал другими драгоценными качествами: неутомимой прилежностью и умением в нужную минуту всегда оказываться под рукой, что чрезвычайно ценил его начальник. Назначенный правителем канцелярии, Попов почти безвыходно в ней находился, часто спал, не раздеваясь, рядом с покоями страдавшего бессонницей фельдмаршала, готовый в любое время дня и ночи поспешить на его зов, притом одетый по всей форме.

В. С. Попов

Благодаря этому, а также скорому и точному исполнению порученных дел, Василий Степанович снискал полнейшее доверие князя и пользовался им до самой смерти покровителя, осыпаемый чинами и наградами. За десять лет службы он из майоров попал в генерал-майоры, получив небывало высокий для его звания и должности орден Святого Владимира 1-й степени и две с половиной тысячи душ крестьян. Впрочем, имея неограниченный доступ к огромным суммам денег, находившимся в безотчетном распоряжении Потемкина, В. С. Попов делал такие издержки на свой стол, картежную игру и любовниц, что, по словам статс-секретаря Екатерины II Адриана Грибовского, собственных его доходов «и на один месяц не могло бы достать». Тот же Грибовский в своих «Записках» рассказывает, что «часто на игру приносил он из своего кабинета полные шляпы червонцев, которые никогда в оный не возвращались».

Смерть Потемкина все покрыла: Екатерина велела списать на государственные нужды гигантские расходы покойного князя, к каковым в немалой степени приложил руку и Василий Степанович, а Попова поставила заведовать своим кабинетом. Тут-то ему и понадобился дом поблизости от дворца.

К тому времени бывшие палаты Головина совершенно изменили свой странноватый вид; скорее всего, их перестроили в 1760-х годах, после сооружения новой гранитной набережной. Тогда многие дворцы и особняки, возведенные в прежние годы, показались вдруг недостаточно богатыми и представительными по сравнению с новыми, появившимися 30–40 лет спустя.

Б. Патерсен. Дворцовая набережная у Мраморного дворца от Петропавловской крепости. Фрагмент. 1793 г. Второе здание справа – дом В. С. Попова

Картина Б. Патерсена, написанная в 1793 году, донесла до нас облик Дворцовой набережной конца XVIII века; на ней отчетливо виден и дом В. С. Попова, стоящий слева от великолепного дворца вице-канцлера графа И. А. Остермана, перестроенного из бывших палат Мусина-Пушкина[4]. Если он и не так пышен, как последний, то все же выглядит довольно внушительно: трехэтажный (не считая подвального этажа), в девять окон по фасаду, с мезонином и пятиоконным центральным ризалитом; бельэтаж с двухсветными парадными апартаментами снабжен массивным балконом, а гладь стены над большими полуциркульными окнами украшена лепными барельефами.

По своей должности Василий Степанович ежедневно имел возможность видеть государыню, чего никогда не упускал, но, не пользуясь особым благоволением Платона Зубова, ни к каким государственным делам не допускался, навсегда утратив то значение, какое имел при Потемкине. Женат он не был, хотя имел детей, впоследствии усыновленных, от одной актрисы, но с ней давно расстался и одиноко проживал в своем особняке, посещаемый лишь немногими близкими людьми.

Н. П. Архаров

Вступив на престол, Павел I припомнил Попову близость к Потемкину и тут же отправил бывшего секретаря в отставку, купив его дом за 100 тысяч рублей для Н. П. Архарова, назначенного петербургским генерал-губернатором. За плечами у Николая Петровича к тому времени были уже долгие годы службы, начатой еще при Елизавете. Особой известности и, можно сказать, мировой славы он добился благодаря своим изумительным розыскным способностям: это был в полном смысле слова гений сыска.