Происхождение названия острова Котлин, на котором расположен город Кронштадт, историками не раскрывается. На шведских и финских картах в разное время он был и Риссертом, и Риттусаари, и Кеттусаари, и Рычретом. Однако в грамотах XIII века остров упоминается под названием, очень близким к современному – Котлинген. Впрочем, и Финский залив в старину назывался Котлинским озером. На этот счет фольклор более однозначен, чем историки. Он толкует название острова следующим образом. Когда к острову в сопровождении галиота впервые подошла яхта Петра I, солдаты шведского сторожевого отряда, завидев русские корабли, бросились к лодкам и скрылись. Бегство их было столь поспешным, что на неприятельском привале остался гореть костер, на котором в котле варилась еда. «По сему происшествию остров назван Котлиным», – писал первый историк Балтийского флота Н.А. Бестужев, изложивший это предание.
Кронштадсткая крепость. Гравюра XVIII в.
Кстати, современные кронштадтцы не без удовольствия рассказывают легенду о появлении на Руси понятия «шведский стол». Это, утверждают они, как раз та ещё не успевшая остыть еда, которую в панике оставили шведы, стремительно убегая при появлении русских, и которой с лихвой хватило на всех прибывших с Петром I солдат.
В 1730 году мифический котёл с дымящейся гречневой кашей попадает и на герб Кронштадта, опубликованный в «Знаменном гербовнике» с соответствующим описанием: «Щит разделен надвое вертикально, одно поле красное, а другое голубое, на голубом караульная высокая башня с фонарем, наверху корона, а на красном поле чёрный котел, кругом острова вода». В 1789 году этот герб без каких-либо изменений был высочайше утверждён.
В переводе с немецкого Кронштадт – это «Венецград» (Krone – «венец» или «корона», Stadt – «город»). Тем не менее среди современных марийцев живёт легенда о том, что в далекие времена это финно-угорское племя населяло Приневье. Одно время во главе племени стоял князь Кронша, который управлял своим народом с острова посреди Финского залива. Затем, теснимые славянами, марийцы ушли на восток да там и остались. Однако, утверждают марийцы, память о тех временах сохранилась в названии города на том самом острове.
Строительство Кронштадта Пётр поручил Меншикову, однако не оставил своим вниманием этот важнейший для того времени военный объект. Зимой 1704 года, не щадя ни себя, ни подчинённых, Пётр не раз выходил в ледяное море, собственноручно замеряя глубины, и намечал место строительства крепости на южной оконечности Котлина. Из Воронежа, куда вскоре ему пришлось отправиться, Пётр срочно прислал Меншикову собственный проект крепости. Едва появившись в Петербурге, он тут же вновь отправился на строительство Кронштадта. По преданию, в районе Лесной гавани Кронштадта для Петра специально был выстроен дворец, называвшийся Подзорным, «из коего он мог видеть всякое приходящее с моря судно».
Сохранилась в Кронштадте героическая легенда о неудачной попытке шведов разрушить русские укрепления на острове. Согласно ей, поздней осенью 1704 года шведский отряд в сопровождении проводников из местных жителей по льду из Выборга отправился на остров. Но сбился с пути и прошёл мимо. По легенде, один из проводников повторил подвиг Ивана Сусанина и сознательно увёл врага в другую сторону.
И ещё один петербургский обычай современный кронштадтский фольклор связывает с островом. Однажды в Кронштадт неожиданно прибыл Пётр I. Потребовал к себе главного подрядчика. Но тот оказался на обеде. «Хорошо, – недовольно проворчал царь, – подожду, пока он отобедает». Когда же тот появился, царь нетерпеливо велел позвать другого строителя. И услышал в ответ: «Он, государь, только что пошел обедать». – «Ладно, потерпим», – едва сдерживая гнев, произнёс Пётр. Но когда эти двое, отобедав, пришли к Петру, оказалось, что необходимый ему третий человек тоже пошел перекусить. «Да что же это! – в сердцах воскликнул государь. – Пусть же отныне все обедают одновременно». – «Да, как же это сделать? – взмолились присутствовавшие. – Часов же у нас нет». И тогда Пётр приказал, чтобы впредь ровно в полдень с крепостной стены палила пушка. Обычай понравился. Уже потом, говорят кронштадтцы, его в Петербурге переняли.