Надо сказать, самыми фантастическими слухами в те времена полнились не только Петербург и Россия. Так, в Швеции о русских и об их новой столице тоже ходили невероятные небылицы. Одно время в Швеции развелось много волков. Они подходили прямо к домам обывателей и наводили на них не просто обыкновенный животный страх, но невероятный мистический ужас. В народе говорили, что это пленные шведские солдаты, которых русские, как это у них принято, оборотили в волков, а затем отпустили, чтобы те вернулись за душами жён и детей. Рассказывали, что одного такого волка подстрелили, содрали шкуру, а под ней… обнаружили рубашку, которую узнала одна шведка. Она будто бы её вышила, отправляя своего мужа на войну с русскими. В этом нет ничего удивительного. Согласно древней европейской средневековой традиции, волки считались прародителями славян. Да и в славянской языческой мифологии человек-оборотень обладал сверхъестественной способностью превращаться в волка. Ритуал переодевания в волчьи шкуры до сих пор сохраняется в традиционном наборе зимних деревенских развлечений.

Между тем хорошо известно, что шведы, отбывавшие свой плен в Петербурге, пользовались известным уважением. Они становились учителями европейских манер, их приглашали на петровские ассамблеи. Не говоря уже о том, что они были в числе первых строителей Петербурга.

Едва закончилась Северная война, как к Петру явились представители духовенства с петицией, в которой настоятельно просили императора вернуть им металл для восстановления колоколов, перелитых в своё время по его приказу на ядра и пушки. Петр, рассказывают, на петиции наложил резолюцию: «Получите х..!» В дальнейшем эта легенда получила продолжение, если, конечно, не была вообще сочинена в более позднее время. Говорят, что сразу после смерти Петра духовенство обратилось к его вдове императрице Екатерине I с той же петицией. Императрица прочитала резолюцию Петра и, мило улыбнувшись, доверительно проговорила: «А я и этого дать не могу».

Скорый и решительный на расправу Пётр раздавал по заслугам всем и каждому. Фольклор чаще всего интерпретировал это по-своему. В 1719 году после пристрастных допросов в пыточных камерах была казнена за детоубийство фаворитка Петра, камер-фрейлина Екатерины I Мария Даниловна Гамильтон, или «девка Марья Гамонтова», как она проходила в допросных листах, её обвинили в том, что она «двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третьего удавила». Попутно ей приписали кражу «алмазов и золота у императрицы». Однако в народе были уверены, что казнили Марью за то, что она изменила монарху с его денщиком, от которого и прижила тех самых «ребенков». Если верить фольклору, Пётр собственноручно отрубил ей голову, потом поцеловал в уста, а затем приказал голову заспиртовать и передать в Кунсткамеру. Едва ли не сразу вокруг зловещего экспоната родилась легенда, которую охотно рассказывали посетителям музея. Будто бы жила в Петербурге необыкновенная красавица, которую однажды увидел государь. Пораженный её красотой, он «приказал отрубить ей голову и поставить в спирт в Кунсткамере, на вечные времена, чтоб все во все времена могли видеть, какие красавицы родятся на Руси».

Дальнейшая судьба этого жуткого экспоната связана с императрицей Екатериной II. Когда ей показали голову, она приказала предать её земле. Голову «первой красавицы петровского времени» вместе с отрубленной головой другого петровского преступника, Виллима Монса, будто бы закопали тут же, в погребе первого русского музея. Правда, многие считают, что головы не погребены, а тайно хранятся где-то в музейных кладовых «и способны ещё при случае сыграть свою роковую роль».