– Жаль, – Ада разочарованно покачала головой. – Было бы красиво…

Орнст несся сломя голову и не разбирая дороги. По глупости выкинув факел, он теперь видел перед собой лишь хлеставшие по лицу ветки да маячивший впереди лагерный костер, просвечивавший мириадами красно-желтых точек сквозь оборонительные ежи из веток. Ежи из веток! Как же он мог про них забыть?

Орнст на полной скорости влетел в одну из связок. По лагерю прокатился громкий треск древесины вперемешку с солдатской бранью. Сержант неуклюже перекатился через ежа, грохнулся на спину и, казалось, окончательно запутался. Но, проявив удивительную для увальня, которым он представлялся со стороны, ловкость, быстро выбрался из-под завала, вскочил на ноги и продолжил бежать.

Орнст не собирался ждать, пока рейнджеры повыползают из своих палаток. Он не собирался оставаться и объяснять им, что произошло, почему Дунс лишился головы и, что самое важное – откуда в лесу возле лагеря взялся распотрошенный труп лакея. Во-первых, он и сам ни черта не понимал, а во-вторых и разбираться не хотел. Если уж на то пошло, сейчас основной версией Орнст считал ту, в которой баба-смерть из хрустального пика пришла и всех укокошила. Именно так он скажет, когда доберется до деревни. Если доберется.

Аделаида, пригнувшись, подобралась поближе, подобрала брошенный ранее меч и стала ждать. Она затаилась, спокойно наблюдая за тем, как обезумевший от страха вояка грохнулся через оборонительную охапку веток, чем переполошил спавших в палатках рейнджеров. Ей было интересно посмотреть на то, как отреагируют сонные разведчики на происходящее. Они, как и предполагалось, потирая глаза, один за другим выползали наружу о чем-то спрашивая друг друга и недовольно ворча. Вояка же, в свою очередь, решил не задерживаться в лагере. Он со спокойной совестью оставил своих боевых товарищей на растерзание и улепетывал на север, в сторону деревни.

Ада часто видела подобные проявления солдатской «смекалки». Простой, не сломленный смертью человек обычно всегда так себя ведет. В момент наибольшей опасности он бросает все и вся, предает друзей, родных, близких, лишь бы уберечь собственную шкуру. И это абсолютно нормально. Гораздо опаснее те, кто выставляют грудь колесом и идут на встречу беде. Такие психи по мнению Аделаиды – абсолютно непредсказуемы. От них можно ожидать чего угодно, и это хуже всего.

Пока сержант, гремя доспехами растворялся среди деревьев, все рейнджеры собрались у костра. Они растерянно переговаривались, недоумевающе пожимая плечами и кивая. Вдруг, откуда-то сверху что-то с треском упало в огонь. Искры брызнули ярким фонтаном, а горящие поленья, шипя, разлетелись во все стороны. Рейнджеры словно стайка встревоженных птиц бросились врассыпную, высоко поднимая ноги и прикрывая руками лица.

Эффект неожиданности, вызванный огненным светопреставлением, быстро сошел на нет, но тут же сменился новым, когда оказалось, что вся эта феерия была вызвана человеческой головой. Именно так. С точки зрения едва проснувшихся рейнджеров, все произошедшее было по меньшей мере странно, ведь не каждый день сержант священного воинства ломает собственным брюхом оборону лагеря, а с неба в костер падает голова.

Воспользовавшись неразберихой, которую она же сама и создала, Ада незамеченной проскользнула мимо ошалевших мужиков в одну из палаток, а конкретнее – в ту, в которой к ее радости находился провиант. Естественно, скоро рейнджеры должны были опомниться и схватиться за мечи (если еще не схватились), а там и до открытой драки недалеко, но раз уж представилась такая возможность, то лучше начать бой в штанах.