«Али-паша слишком низко оценивает головы сулиотов. Похоже, он не знает, как они ценятся и как трудно их достать. Мы считаем, что оцениваем головы турок по справедливой стоимости, и каждый соолиот, который принесет одну голову, получит в награду пять патронов».

И снова турки однажды забрали принадлежащую солиотам ослицу, которая забрела в их пределы. Сулиоты послали вернуть его, и он был возвращен, без всякого прогона. Тогда сулиоты, взяв турка, послали его в обмен на осла, оправдываясь тем, что не отправили полную стоимость своего осла.

Однако вражда между сулиотами и их осаждающими не была крайней. Армия визиря, как мы уже видели, состояла в основном из добровольцев и вспомогательных войск, которых его искусство или их собственный фанатизм привлекли к его знаку, и которые втайне боялись и ненавидели его. Незначительный успех, который пока сопутствовал их операциям, и некоторые меры, принятые им против них, заставили их внимательно прислушаться к представлениям Фотоса Цавелласа и Димоса Дракоса, вождей сулиотов; они видели, что действуют против своих собственных интересов, способствуя расширению власти Али, который, как они хорошо знали, когда ослабнет опасение солиотов, обратит свои искусства и свое оружие против себя. Между солиотами, с одной стороны, и Ибрагимом, везиром Берата, Мустафой, пашой Дельвино, Исламом Прогно, агой Парамифии, Махмудом из Конисполиса и хейсами Хаймури была тайно заключена лига против Али-паши, с другой стороны, для одновременной войны с везиром Яннины. Сулиоты получили от своих союзников сорок кошельков для закупки провизии и боеприпасов, а также произвели обмен заложниками. Заложники из числа солиотов, в количестве шести человек, были отправлены в Дельвино. Агас и бей, воспользовавшись отсутствием Мухтар-паши, удалились в свои дома, а сулиоты остались на свободе.

Али был вне себя от ярости при известии об этом заговоре против него, и еще больше, когда в соответствии с договором, заключенным между Россией и Портой, он был вынужден отдать венецианские округа, которые он отвоевал у французов и которые теперь были образованы в независимый от него воеводилик. По этому случаю, как нам рассказывают, 22он призвал к себе Канавоса, клефтийского вождя, которому был обязан жизнью. «Мы одни, – сказал он, – ты видишь мое положение, видишь число моих врагов: так вот, в мире есть только три вещи, которых я боюсь; угадай, что это за вещи». Первая, конечно, это Бог. «Пша! Я никогда его не боялся.» – «Ну, тогда скажи, кто они?» – «Первый – Сулиот, Кицос Боцарис;23 второй – Юсуф-бей, киайя султана Валиде; третий -“ – «Кто?» -» Ты сам! Ваша храбрость и ваши заслуги внушают мне ужас. «Моя жизнь в ваших руках, и вы можете распоряжаться ею. «Я бы вырвал ее у вас сейчас же, если бы не страх перед моими солдатами; вы видите, как вы грозны для меня. Где твой шурин, Палеопуло?» – «Он вернулся в Аграфу.» – «Ты знаешь что-нибудь о Кицосе Боцарисе?» – «Он во главе сулиотов.» -» Как вы все меня ненавидите! Пусть Палеопуло придет сюда со всеми своими людьми; вы скоро увидите, что Али – это зажженный факел, который пылает, как солнце; когда он взойдет, он разгонит тени». Канавос удалился; написал своему шурину, сообщив ему об этом разговоре и попросив его собрать своих людей и быть начеку. Несколько ночей спустя, проезжая по улицам Яннины, он был ранен в плечо пистолетным выстрелом; он немедленно отправился в Итолию, но паша устроил для него засаду, и он и его палицаи были все убиты.

Все клефты Фессалии, Итолии и Акарнании взяли в руки оружие, чтобы отомстить за убийство Канавоса; салонские беи также приняли участие в конфедерации, а пелопоннесский Колокотронис переправился через залив Лепанто, чтобы присоединиться к воинам Итолии.