Моран взял трубку. Длинная полая металлическая трубка, мундштук которой смазан огнеупорным маслом, была тяжёлой, не такой, как всегда. Но парень крепко держал её в руках – инструмент должен подчиняться мастеру, иначе никак. На другой конец аккуратными вращательными движениями Моран намотал расплавленную вязкую жижу. Дальше всё прошло как в тумане. Стеклодув вытащил быстро трубку, приложился к мундштуку и в меру сильно дул, проворачивая приспособление в руках. Он производил все действия точно, правильно и быстро, хоть и не помнил половины из того, что делал.

Страх настолько сильно сковал разум, что Моран слушал похвалы изримов и не верил, что справился. Зная, как сильно порой юные изримы любят преувеличивать заслуги, как свои, так и чужие, парень направился в мастерскую. Только он открыл тяжёлую кованую дверь, на него с другого конца просторной комнаты посмотрели ярко-алые глаза. Керем. Она по приглашению мастера явилась к стеклодувам посмотреть на прекрасное творение – витиеватый кувшин, с тоненькой, но крепкой ручкой. Высокий, с широким дном и узким горлышком, по краям которого вырисовывались мелкие ардийские символы, кувшин был поистине великолепен.

– Светлого дня, Моран, – мягким голосом заговорила Вахди Пламени. – Ты преуспел не только в военном деле, но и оказался поистине талантливым мастером-стеклодувом.

Вахди говорила на общем языке, что для неё было весьма странно. Оказалось, что Стихии могут общаться на нём, несмотря на лживые слухи о неспособности понимать простых арди. Всё Вахди понимали, только не показывали вида, оставаясь всё теми же неприступными и безмолвными скалами, что защищают Ардос многие тысячи лет.

Моран опешил поначалу, но тут же опомнился, и, разведя руки в стороны, как и полагается, он уважительно поклонился своей Стихии. Из вежливости и страха перед Строптивым Пламенем Ардии он говорил исключительно на языке Первородных. Ни к чему простое общение с Высшими силами.

– Се орта мид жерзин алари лосса антас Вахти «Приветствую Вас в своей обители, великая Вахди», – с ноткой испуга проговорил Моран. Он покорно опустил взгляд, не решаясь заглянуть в обжигающе-красивые глаза Феникса. Парень стоял, склонив голову, как вдруг тонкие серебристые пальцы с изящными длинными ногтями красного цвета и невероятно гладкой кожей коснулись подбородка и заставили посмотреть перед собой. Моран встретился глазами с Керем. Знакомое чувство яркой вспышкой полыхнуло в груди, сознание заливали волны эйфории. Сердце бешено билось, силясь вырваться из груди, по спине побежали мурашки, а внизу живота порхали бабочки. Изнывая от желания, чувствуя, как внутри всё переворачивается и набухает плоть, он медленно терял рассудок. Ещё немного, и он совершит страшное преступление.

– Так я и думала, – на общем языке заявила Керем, отпустив подбородок парня. – Я не была уверена до конца, что это ты, но теперь, когда чувства захлестнули мой разум, я понимаю, почему не могу себя контролировать рядом с тобой.

Моран ничего не понял. Наваждение медленно исчезало, оно подобно росе испарялось, освобождая от оков желания. Когда парень окончательно пришёл в себя, Керем уже не было. Одиночество заполнило просторную мастерскую, только кувшин, отражающий свет своими идеальными изгибами, разбавлял мрачные краски серых стен.

***

Моран шёл по коридору общежития, улыбаясь. Хорошее настроение от выполненного задания заставляло всего парня сиять от радости. Спеша поделиться своими впечатлениями от проделанной работы, успехами и, более того, похвалой самой Вахди Пламени, Моран направился в комнату.