Коварно подстерегая караваны и обозы, грабители разоряли их и пограничные селения, уводили жителей в плен, чтобы потом продать их в рабство заморским купцам. Вот почему переселенцы из России не решались на первых порах далеко углубляться в степи и леса, спускаться вниз по течению Дона и Северского Донца. Они предпочитали селиться на окраинах бывшей Руси, отсюда время от времени выходили на промысел в вольные степи. Только шли они уже не поодиночке, не на страх и риск каждого отдельного человека, а объединившись в сообщества, в товарищества, которые ставили себе одну цель – промышлять дарами, тогда ещё почти нетронутой природы. В то же время всё, что этим первым артельщикам удавалось добыть, являлось отличной приманкой для кочевников. Тогда эти «гулебные» товарищества (или промысловые артели) стали вооружаться и защищать себя и плоды своего нелёгкого труда. Так из военно-промысловых артелей, спустя многие века, сложилась донская войсковая община, ставшая впоследствии Всевеликим войском Донским.

Развитие военно-промысловых артелей привело к установлению строгой иерархии в организации жизни и отражении нападений кочевников. У каждой такой артели появился, как и требовала этого боевая жизнь, один военачальник. Он распоряжался устройством товарищества в военном отношении и руководил всеми членами артели во время стычек с непрошеными гостями.

На такую роль выдвигались люди смелые, умные и отважные, с твёрдой волей, редкими физическими и моральными достоинствами. Это и были первые донские чудо-богатыри – атаманы. Обращаясь к своему атаману, в дань уважения, казаки говорили: «Куда ты глазом кинешь, туда и мы кинем головы свои».

Развесёлое казачье племя жило общежительными братствами, артелями, общими сумами. С тех давних времён распространилось среди них известное выражение «односум», указывающее на дружеские связи и земляческие отношения.

Шло время, и не только защита от кочевников стала главным делом «гулебных ватаг» – первых казаков. Они стали отправляться за дальние леса, реки и моря в военные походы, которые всё больше и больше напоминали лихие набеги. Возвращаясь с добычей, казаки с атаманом «дуванили дуван», то есть делили награбленное добро. «Без атамана и дуван не дуванят», – говорили они, производя делёж добытого, когда поровну, а когда и по справедливости, в зависимости от военных заслуг в походе. На гневные упрёки в таком разгульном поведении, звучавшие из далёкой Московии, они отвечали просто: «Грозен государь, прикажи нам на Дону, чем кормиться?»

Исстари повелось, что на Дон стекались люди бесстрашные, свободолюбивые и в то же время неуживчивые, не терпящие диктата и чужой воли над собой. Именно такие, бросали в народ призыв: «Уйду на Дон, богатство наживу».

Богатство нажить удавалось далеко не каждому, а вот столь желанную свободу, в условиях почти полностью закрепощённого русского крестьянства, получить удавалось почти всем. «Гульба», то есть набеги на соседние владения, охота и рыболовство, уже становились символом столь желанной для вчерашних крепостных свободы.

Первые жилища казаков, гулевых людей, делались так, чтобы при отсутствии промысла или появлении какой-либо опасности, их было не жалко бросить, а в случае вражеского нападения, можно в них укрыться и дать отпор врагу. В книге Александра Ивановича Ригельмана «История, или повествование о донских казаках», описано, что представляли собой первые казачьи городки. Это были небольшие укрепления, обнесённые двойными плетнями, пространство между которыми было набито землёй, а наружный плетень, кроме того, был обвешан сухим дерном. Внутри такого городка-крепости помещались незатейливые избы, курени, а то и просто землянки.